– Это она потому вас так приложила, что вы на похороны не пришли, – объяснил Захаров, безошибочно угадав душевную маету гостя. Тот аж вилку с ножом отложил. – И еще она говорит – теперь и искать убийц не станут.
– Не станут, – подтвердил Горелов. – Дело закрыто.
– Как?! – высунулся из-за своего стеклянного литрового укрытия Захаров, вытаращил глаза. – Как не станут?! Это с какой такой блажи?!
– Дело закрыто за отсутствием состава преступления. Несчастный случай.
Аппетит у Горелова пропал. И картошка с курицей уже не казались ему теперь такими вкусными, хрустящими, ароматными, как минуты три назад.
Было ему страсть как стыдно! И перед Захаровым, которому, похоже, плевать совершенно, что с него сняты подозрения. И совсем не плевать, что убийца станет и дальше прекрасно жить-поживать.
И перед Соней, тут же вставшей на сторону хозяина и осуждающе поджавшей губы.
И перед Машей, вопросительно уставившейся на Горелова, а перед этим хмыкнувшей с пониманием. Ее-то мысли ему были понятнее, чем у всех остальных. Как так – если не стали искать убийцу ее подруги, то, значит, не будут искать и убийцу подруг ее мужа. Придумают что-нибудь виртуозное, устраивающее и их самих, и отчетность, и начальство свое высокое.
Стыдно. Очень!
– А что я могу?! – вдруг заорал Горелов, отпихнув тарелку с недоеденным угощением. – Мне, так же как и вам, небезразлично все это! Пошел я к начальству и…
– И? – перегнулся к нему через стол Алексей. – И что?
– А ничего! По шее получил за свою самодеятельность, только и всего! Главное, когда не было ни одного мало-мальски путного подозреваемого, то… – он тут же прикусил язык, поняв, что брякнул лишнее.
– То всех вполне устроила моя кандидатура? Не тушуйся, мы же не идиоты – понимаем! – невесело рассмеялся Захаров, поймал щекой ладошку Маши, покоившуюся на его плече, потерся о нее своей многодневной щетиной. – А когда кто-то кого-то еще увидел, так сразу и… Не Холодов ли в этом деле замешан, а? Давай, давай, бывший муж, колись уж до конца!
Он взял и рассказал им все, непонятно почему почувствовав, что обрел в их лице союзников. Может, по причине того, что Ритка не была совершенно чужой Захарову. Они дружили давно, и хорошо дружили. И запой у Алекса был вызван не только страхом за собственное «я», а и еще тем, что не помог он им ничем, не предотвратил беду, не спас своих подруг. Может, и потому, что Захаров ему вдруг стал симпатичнее Белова.
Ох уж этот Белов! Не давал он Горелову покоя.
– Меня ведь намеренно оттуда вызвали, понимаешь?! – горячился Алексей часом позже, слегка порозовевший и даже приосанившийся. – Был звонок! Ты вот не поверил, а мне действительно звонили! Я смотрел распечатку – номера этого я не знаю. Сколько ни пытался по нему звонить, никто не отвечал поначалу, а потом и вовсе – «абонент – больше не абонент». Это как понимать?