Мы уже подходили к желтому домику вдовы Шмитке.
— Если б ты знал, как она целовала!.. — еще раз повторил поручик Науменко и быстрыми шагами направился к воротам.
Минут через десять он нагнал меня снова.
— Слушай!.. Ты не видел его? — быстро спросил он, подбегая.
— Кого?
…За-сви-ста-а-ли каза-казаченьки
В пo-ход с полу-но-о-о-чи! пели где-то вдали солдаты.
За-пла-ка-ла моя
Ма-ру-сень-кааа…
— …Вышли они вместе. Я видел! — Поручик Науменко от волнения заикался. — Потом она вернулась и заперла за собой дверь… Она не пустила меня… Она сказала: «Сплю, поручик»… Но ведь это неправда! Скворцов обещал ей вернуться… Я слыхал… Послушай, он прошел здесь?.. Да? Здесь вот? Прямо?..
Песок под его ногами хрустел недолго. Очевидно, поручик Науменко побежал.
На следующее утро нас рано подняли. Рота уже стояла возле подвод.
— Где ж он остался, мать его в закон! — кричал ротный. — Немедленно найти! Обыскать все хаты! Барбосы! Баб не видели!..
Возле ротного стоял поручик Скворцов.
— А кто разберет!.. Я ж рассказывал вам, поручик. Как еще ночью отшил я его, он — через забор и в поле куда-то…
— Никак нет, и у дамочки нету, — подошел Галицкий. — И не было, говорит.
— Несут, несут! — раздались в это время голоса за нами.
Мы обернулись.
Поручика Науменко несли за ноги и за руки. Ротный быстро пошел ему навстречу. Потом остановился.
— Барбос!
— Напился… — сказал поручик Скворцов, уже взваливая поручика Науменко на подводу. — Так-с, так-с!.. Для храбрости, значит! Проучить меня думал! Иль с горя? Ах ты, мальчишка! Щ-ще-нок!..
И опять загремели колеса.
Бой мы приняли только на третий день, под селом Орлянкой, рано утром, после ночи, проведенной в степи под телегами.
— Это не бой!.. И не победа это!.. Это полпобеды!.. — сказал ротный, закуривая, когда мы, не доходя до Орлянки, расположились на лужайке возле ее огородов. — Ни одного пленного! Какая же это, к черту, победа!
В селе было тихо. В конце улицы, выбегающей к нам на лужайку, скрипел журавль колодца. Около колодца суетились сестры. Раненых проносили мимо нас.
— Легонько!.. Ле-го-о-онько! — тихо просил с носилок молодой безусый солдат, с черным лицом и желтыми, как солома, бровями. — Земляк… Милый… Ле-го-о-нь-ко!..
И вдруг за спиной у нас раздался выстрел.
— Сюда! Сюда!.. Дышло!..
— Сюда! Санитары!..
Поручик Скворцов лежал на земле, около бугра, густо заросшего таволгой. Наган из рук его выпал. Пальцы были разжаты. Фуражка скатилась. С виска, расползаясь по щекам, медленно капала кровь.
— Отойди! — кричал ротный на сбегающихся со всех сторон солдат. Отойди! Чего не видели?