— На Днепр идем, — напьетесь! — кричал с подводы полковник Лапков. — По ме-ста-ам!
— Накачал брюхо и командует! — ворчал мичман Дегтярев, вполоборота сидящий на краю нашей подводы. — А нам пальцы сосать, что ли?
Сидящий по другую сторону мичмана поручик Ягал-Богдановский обернулся:
— Мичман, не забывайтесь! — И, опять склонившись над поручиком Пестряковым, вопросительно поднял брови: — Так!.. Ну, и что же?..
— Вот и говорю… Махно нам подчинился. Володин подчинился. Граф Пален в Белоруссии подчинился… Это уже три… — продолжал поручик Пестряков, растянувшись на подводе и выгрызая из разбитого кулаком арбуза красные куски мякоти. — Булак-Балахович с Савинковым — это уже четыре… Атаман Семенов — пять… Это и называется своими силами. Народными, так сказать, силами… Ну, так что же вы скажете, дорогой Ягал-Богдановский?.
Поручик Ягал-Богдановский усердно выдувал застрявший в мундштуке окурок.
— Что?.. — Щеки его ходили, как баллон пульверизатора. — Что?.. А то, что, если б мы, вместо этого, подчинились польскому командованию…
— Молчите, ренегат! — крикнул вдруг мичман. — Патриот называется! А губернии почем продаете, сукин сын?
— Отродье эсеровское! Истерик! Хайло заткните! — побледнев, вспылил всегда сдержанный Ягал-Богдановский.
— Так!
— Крой! Крой его!
— Матом натягивай!.. Матом! — обрадовавшись, загалдели офицеры, которых сдержанность Ягал-Богдановского всегда несколько стесняла.
— А ну!..
— Еще!
— Наша берет!.. Матюком!.. В три матери загибай!.. Матерью!..
— Я?.. Это я ренегат?..
Уже овладев собой, поручик Ягал-Богдановский презрительно поджал губы, опустив под косой линией коротко подстриженные, всегда прямые усики.
— Я предлагаю, мичман, созвать…
И вдруг, взмахнув рукой, он быстро соскочил с подводы и закричал, схватив подводчика за портки:
— Стой, мать твою!.. твою мать! стой!.. Но колесо подводы уже повернулось и поломало его упавший на дорогу мундштук.
— …Твою мать в три бога и в черта косого!.. твою… Куда уши, болван! черт! — спрятал?..
Офицеры на подводе захохотали, сразу, словно по команде.
— С производством, поручик Ягал-Богдановский!
— Вчера была девица, сегодня дама!
— С крещением!
— Магарыч!
— Магарыч!
…А вдали за облаком пыли уже гремели орудия.
Рассыпавшись лавой, шли куда-то кубанцы. Наши 1-й и 2-й батальоны соскочили с подвод и также рассыпались в цепь.
За цепями показались далекие дома Александровска.
* * *
Мичман Дегтярев стоял на подводе, широко расставив ноги, и смотрел вдаль.
— Ну что? — не подымая головы с вещевого мешка, спросил его поручик Пестряков. — Докладывайте!