Сонное лицо Марии-Терезии осветилось улыбкой:
— За графа де Сен-Форжа, не так ли? Добрейшая мадам де Ментенон только что рассказала мне об этом во время моей прогулки, и я полностью согласна с ней, что для вас это большая удача. А что вы думаете по этому поводу? Неужели у вас другое мнение? — В голосе королевы прозвучала нотка неодобрения и, пожелав объяснить ее, она добавила, что король очень благосклонно относится к этому браку.
Шарлотта опустила голову.
— Я все понимаю, мадам. Но... у меня нет никакого желания выходить замуж. Я счастлива находиться возле Вашего величества. И одна мысль, что я вас покину...
— Но об этом и речи нет! Напротив, мы, король и я, подумали, что после замужества вас можно будет назначить второй статс-дамой вместо мадам де Сен-Мартен, которая удаляется от двора. Разве это не чудесно?
— Королева слишком добра ко мне! Я никогда не желала больше того, что заслуживаю...
Мария-Терезия протянула руку и положила ее на склоненную головку своей чтицы.
— Вы это заслужили и прекрасно знаете, как я вас ценю. Вы убедитесь в моей к вам привязанности, когда я дам вам приданое. Король, со своей стороны, тоже... О! Надеюсь, вы не собираетесь плакать? Поверьте, все, кто вас здесь окружает, хотят для вас только счастья. Я знаю, что вы мечтаете о любви. Но, доверьтесь моему опыту, любовь чаще бывает источником горя, чем радости. А вы подумайте о том, что будет с вами, если Господь Бог призовет меня к себе...
— Нет! Нет! Как Ее величество могли вообразить себе такое несчастье! — с непритворным ужасом воскликнула Шарлотта.
— Все мы смертны, милое мое дитя, и никто не ведает, когда он отойдет в мир иной... Вам лучше оставаться подле меня... Но если вы откажетесь выходить замуж, то, возможно, я не сумею удержать вас, — прибавила она, понизив голос и не глядя на Шарлотту. — Король настаивает на этом браке.
— Но месье де Сен-Форжа не любит женщин! Я ничего для него не значу! — воскликнула Шарлотта, уже не в силах сдерживать свои эмоции.
— Да, конечно, пока это так. Но мадам де Ментенон, намекнув на эту... странность, которая стала теперь такой распространенной, предположила, что такая красавица, как вы, может излечить от нее своего мужа.
Мадам де Ментенон! Мадам де Ментенон! При одном упоминании этого имени Шарлотте хотелось завопить громким голосом или разрыдаться. Почему эта женщина так бесцеремонно вмешивается в ее жизнь? И вдруг ей в голову пришла совершенно неожиданная мысль, и она поспешила высказать ее, словно бы кидая на стол последнюю карту:
— А что об этом скажет мадам де Фонтенак, моя мать?