— Я оставила купальник на вилле! Я не знала, что мы отправимся купаться.
— Разве вы никогда не импровизируете? — спросил он.
Эми посмотрела на ласковые волны, приглашающие погрузиться в глубину, затем на машину, едва различимую в серой дымке.
— Купаться в белье? А в Сайгон ехать мокрыми и в песке?
— Как инженер я могу подсказать несколько путей решения данной проблемы. Можно снять наряд, плавать в нижнем белье и вернуться домой в сухом платье, но без белья. Или можно снять белье и плавать в платье, обратно ехать в сухом белье, но без платья. Или можно купаться в чем мать родила и поехать домой в сухом платье и сухом белье. — Он тихо рассмеялся, увидев выражение ее лица. — Я оставлю вас, мисс Уортингтон, поразмышлять над предложениями и обещаю не подглядывать. Буду делать вид, что как женщину вас не замечаю.
— Или я могу не купаться вовсе, — тихо заметила девушка.
Он устало вздохнул.
— И остаться потной и липкой. Это ваше решение. — Он уже начал расстегивать рубашку, и Эми быстро отвела взгляд в сторону. Пляж оставался пуст. Девушка оглянулась в поисках скалы или утеса, за которым можно было раздеться.
Когда она снова перевела взгляд на Антона, тот уже шел к воде. Она с облегчением отметила, что трусы он не снял.
Эми быстро стянула с себя платье и, оставшись в бледно-голубом белье, побежала к воде.
Море оказалось восхитительно прохладным. Она громко засмеялась, чувствуя, как вода смывает тягость дневных забот, пот и грязь. Эми поплыла от берега, ее тело покачивалось на нежных волнах Южно-Китайского моря.
— Антон? — позвала Эми. — Где вы?
Загорелые руки обвили ее талию. Она задохнулась и забарахталась, но Антон держал ее крепко.
— Вы напугали меня до смерти, — возмутилась она, поворачиваясь к нему.
— Разве вы не рады, что сделали решительный шаг? — смеясь, спросил он.
— Чудесно!
— На секунду мне показалось, что вы собираетесь сидеть на пляже, одинокая и несчастная.
— Не смейтесь надо мной.
Антон все еще держал ее в руках. Затем подтянул к себе так, что его лицо — самое красивое мужское лицо, какое ей доводилось видеть, — очутилось совсем близко от нее. Через мгновенье он коснулся губами ее век. Кожа, нагретая на солнце, была чувствительнее в миллион раз. Ее пальцы сжались, ногти впились в мускулистые плечи, она закрыла глаза и приоткрыла губы.
Он не стал ждать нового приглашения и прильнул к ним так страстно, будто единственный на земле имел на это право. В прохладной воде она прижалась к нему, нежные холмики, прикрытые мокрой тканью, уткнулись ему в грудь. Это был самый страстный поцелуй в ее жизни. Словно волна подхватила суденышко здравого смысла и понесла его в открытое море, оставляя за собой лишь раскрепощение и желание.