– Я тоже надеюсь, очень не хочется отправляться к аборигенам в Африку. Вы бывали в Африке?
– Много раз.
– Понравилось?
– Я люблю экзотические места, – признался он.
– А я их терпеть не могу. Мне больше нравится Европа с ее устоявшимися традициями… Будете что-нибудь пить?
– Нет, спасибо. Подождем вашего мужа. Я хотел у вас спросить, что произошло в коттедже в тот вечер?
– Убийство Пашкова, – спокойно ответила Илона. – Кто-то влез в дом и заколол нашего друга-бизнесмена.
– Насколько мне известно, вы были в этот момент на кухне.
– Правильно. Тудор у нас человек немного замкнутый, он остался в спальне, даже прилег, а я спустилась вниз.
– Что было потом?
– Мы услышали шаги, топот, кто-то прыгнул в окно; потом закричал Турелин, я выбежала из кухни и побежала по лестнице наверх. Там уже поднимались Кира и наша звезда Роберт Криманов. Потом прибежали и остальные. Вот и все.
– Вы выбежали из кухни одна? Кухарки с вами не было?
– Нет. Она как раз доставала поросенка с гречневой кашей и не могла отойти от плиты. Потом она тоже поднялась наверх.
– И дверь на кухне была открыта?
– Не знаю. Наверное.
– А ваш супруг? Он сразу пришел на этот шум?
– Не сразу, – ответила Илона, – он, видимо, одевался.
– Вы входили в комнату?
– Конечно. Пашков лежал лицом вниз. Я сразу вышла – не люблю смотреть на такие ужасы. И больше ничего не видела, вернулась в нашу комнату. Потом появилась милиция, но мы сразу уехали. Слава богу, что хотя бы здесь сказался дипломатический статус Тудора. Потом к нам приезжали из МИДа и еще какой-то следователь. Мы все им рассказали, как было.
– А зачем вы спускались на кухню?
– Это мой секрет, – шепотом произнесла Илона и улыбнулась, – хотя вам я могу сказать. Мне было интересно посмотреть на работу кухарки. Знаете, у меня мама была кухаркой в местном ресторане.
– В Кишиневе?
– Да. В железнодорожном ресторане. Я ведь выросла в Молдавии, мы приехали вместе с Терезой в Москву еще в девяносто восьмом. Сейчас смешно вспомнить. Молодые были, глупые. Нам казалось, что мы легко завоюем Москву, сразу пробьемся. Не понимали, что таких, как мы, миллионы, и все хотят что-то получить, пробиться, устроиться. Все мечтают выскочить замуж за богатого принца, который приедет за ними на белом коне. Только принцев уже давно нет, всех вывели как породу. И мы никого не нашли.
– Мне Тереза рассказывала об этом.
– Мы выступали за местный клуб, – продолжала Илона, – нам обеим было уже крепко за двадцать. И как раз предстояло выступление в Санкт-Петербурге. Тогда мы узнали, что нас хочет выкупить у местного клуба руководство волейбольного клуба из Тимишоары. Представляете наше состояние? Кишинев и сам не бог весть какой город, а тут переезжать в Тимишоару! Мы просто взбесились и решили все бросить, к чертовой матери. Нам платили копейки, по семьдесят долларов в месяц. Хотя для Молдавии тогда это были огромные деньги. В общем, мы все бросили и приехали в Москву к двоюродной тетке Терезы. И тут выяснилось, что мы никому не нужны! Абсолютно никому, кроме сутенеров и сводников. – Она грустно улыбнулась. – Сейчас даже смешно вспоминать, а тогда нам было не до смеха. На каждую – по триста пятьдесят долларов, которые к тому же быстро закончились. Нам еще повезло, что мы сюда после дефолта приехали. Тогда доллар за ночь вырос сразу в четыре раза, и можно было протянуть на эти деньги хотя бы несколько месяцев. А потом нам стали предлагать пойти в проститутки. Убеждали, что мы будем зарабатывать хорошие деньги. Я Терезе сразу сказала, что проститутками мы могли быть и у нас в Кишиневе. Решили держаться до последнего. Учитывая наш волейбольный рост, нас стали приглашать в эскорт-услуги. Только там тоже все было не так просто. Любой богатый мужчина, плативший деньги, считал, что в них автоматически входит и секс, и очень удивлялись, когда мы отказывали. Некоторые начинали скандалить, некоторые просто применяли грубую силу, думая, что мы набиваем себе цену. Пришлось уйти.