Береговые укрепления острова Салливен взорвались мощным орудийным залпом. Из гавани показали низкие носы и угловатые казематы «Чикора» и «Пальметто Стэйт» — корабли маленькие, но броненосные, укрыв избитую, но непобежденную эскадру вновь обретенного союзника.
…Среди искореженных досок мелькнула свежей царапиной медь. Один из матросов наклонился, поднял.
— Вашблагородие… Часы адмиральские, родне передать. Идут!
И удивленно покачал головой.
Время адмирала Лесовского не остановилось. Сам он исчез, растворился в громе залпов и вспененных ядрами волнах, но время его эскадры только начиналось.
Интермедия
Мэриленд, мой Мэриленд…
У генерала Стюарта — Мэрилендского, не путать со знаменитым Джебом — рука устала махать встречающим горожанам. Не от того, что путь устилают розами восторженные толпы, хотя встреча куда как теплей, чем в прошлом году. Просто напомнила о себе рана, целый год не желавшая заживать… Из плеча словно нитки дергают.
И все-таки он снова шагает по родной земле, а женщины ищут сыновей, мужей и братьев в поредевших рядах бригады. А не найдя — плачут или смеются на груди кузенов, свояков… просто соседей.
— Он жив, мэм. Просто в дальнем разъезде.
— Он жив. А рана — ерунда. Сущая царапина. Сейчас, наверное, все дамы Ричмонда борются за внимание вашего сына.
Но бывает и третий ответ. В строю много пустых мест. Год без отечества. Год без подкреплений. Но теперь четыре мэрилендских полка Конфедерации больше не сироты. Они входят в Балтимор первыми. И это лучшая гарантия того, что не будет ни грабежей, ни насилий. Пусть все видят — мы ничего не завоевали. Мы просто вернулись. Туда, откуда сбежал купленный конгресс, — в этом городе они голосовать против сецессии не рискнули бы. Потому собрались во Франклине… и чего стоит такое голосование? Здесь же камнями и дубинами пытались остановить ряды в синем. Здесь арестован мэр, а на новых выборах голосовали наведенные на город пушки генерала Батлера. Здесь поднимались на воздух мосты, отсюда бежали мужчины — за Потомак, на Юг. Четыре полка, шесть батарей — и это хорошие полки и батареи. Жаль, что за год они поредели.
Два месяца назад сапоги были у каждого третьего, а офицеров от солдат можно было отличить разве по количеству заплат на мундирах. Но по дороге встретилось столько складов… Теперь они — женихи. Северяне были столь запасливы, что нашелся даже серый краситель.
Гремят по булыжникам башмаки луизианских зуавов. «Тигры!» За этими глаз да глаз. С них станется сжечь город ради одной репутации головорезов. В свое время они охотно теряли зубы в схватках с виргинскими артиллеристами ради ученой собаки… Вот, кстати, и пес: бодро бежит рядом со строем. Да еще штуки успевает выделывать.