Сон из головы словно вентилятором выдуло… Вот, кстати, еще одно нововведение: искусственная тяга. Нужно в обязательном порядке оборудовать топки. Иначе одно попадание в трубу — и прощай, скорость… Но это можно сделать спокойно. А вот интендантство, похоже, слов не понимает. Остается способ капитана Копытова. Раз уж в России, которую Европы изображают восточной сатрапией, решительная газетная кампания оказалась сильным средством проталкивания стратегического решения — бог велел проверить, насколько сильна власть писак в американской демократии.
Алексеев потер руки. Впереди маячила очередная полезная пакость. Он уже знает, с каким заголовком выйдет завтра «Чарлстонский вестник».
«„Атланта“ — предана и проклята». И ниже, шрифтом помельче: «Русский офицер заявляет: храбрый экипаж пошел в бой безоружным!» А ниже — красочные описания стрельб болванкой без поясков… да, в присутствии нашего корреспондента. Тот, что характерно, в сером, с сержантскими нашивками на рукаве. Сержант тяжелой артиллерии. Так у американцев называются гарнизонные части. Так что все, происходящее внутри и снаружи пушки, расписывает профессионал. Пришлось убить четверть часа — но из статьи удалось выкинуть все сложные слова, и насовать образы. Снаряд крутится в полете, как блохастая собака, и отпрыгивает от брони, как каучуковый мяч. А уж точность этого снаряда удалось сравнить и с играющим в дартс пьяницей, и со слепым стрелком, вздумавшим разрядить ружье, чтоб не тащить домой заряженное.
Вот так, мистеры поставщики негодных болванок. Теперь ваш ход… Если сможете придумать, как избежать суда Линча. Жаль, не удастся посмотреть, как людей, из-за которых в погребах больше половины боезапаса — «испорченно-практические», не годные даже для пристрелки, вываляют в смоле и перьях. Остальные снаряды — бесполезные против брони бомбы.
Есть еще последний запас, о нем и вспоминать не стоит, пока не будет решаться судьба корабля. Настоящие бронебойные, с завода Уэрты. По пять на ствол. Вместо положенных трехсот…
Стук двери.
— Вашбродие! Евгений Иваныч!
Вестовой привычно для беглой речи съедает в словах уставные длинноты.
— Что?
— Тут какой-то мериканец на железном бревне заявился. Говорит, потопил нас… Ну, ладно «Чикора» или «Пальма», эти, хоть и мелочь, боевые корабли. А этот… ну, безумец. А старший наш, Адам Филиппович, с ним по-доброму так беседует…
— Да, — решительно сказал Алексеев, потирая виски, — бревна, топящие корабли, — это слишком. Спасибо, что сообщил. Пойду посмотрю.
Первый же взгляд через ограждение крыши каземата совершенно проясняет ситуацию. Возле самого борта действительно пристроилось «железное бревно» — а вернее, бывший паровозный котел, ныне гордо именуемый подводной лодкой «Американский ныряльщик». Алексееву эту штуковину — совершенно, кстати, секретную — показали сразу по прибытии в Чарлстон. И сообщили, что лейтенант Пайн угробил в ныряющей бочке чертову дюжину человек. Больше желающих рискнуть нет… разве изобретатель явится сам и покажет, как с подлодкой обращаться — без утопленников в каждом выходе. И раз «бревно» на плаву, а из люка выглядывает украшенное шекспировской бородкой лицо под короткополой цивильной шляпой…