— Нет, милый, это не то. Он пишет в газетах и тратит свои деньги, чтобы катать ее на извозчиках.
Васюканов ударил кулаком по столу.
— Черт знает что! Теперь всю ночь я не буду спать!.. Это кошмар какой-то!
Я открыл дверь и выглянул.
Она стояла еще у телефона и говорила:
— Ну, прощайте. Завтра я позвоню. Что? Тысячу поцелуев? Не много ли будет? Ха-ха!
Увидев меня, она смутилась, охнула, закрыла лицо руками и убежала.
IV
Прошло два дня.
У меня сидели гости: Васюканов, Ильяшенко и два молодых агента по сбору объявлений — все наши соседи, жившие по этому же коридору.
Разговаривали. Неожиданно нашу беседу перебил звонок и голос в передней:
— Алло! Я у телефона. Да. Валентина. Здравствуйте, господин Жорж. Что? Видеться со мной? А что скажет Михаил Львович, если узнает? Да… Большая разница. Он любит по-настоящему, а вы только говорите… Что? Этого мало! На словах вы все любите! Куда? В драматический? Спасибо, в другой раз. Сегодня может позвонить Миша. Как? Интересная пьеса? Гм… Ну ладно. Только с условием: после театра чтобы без ужинов. Прямо домой. Что? Ха-ха! Знаем мы эти ужины. А? Знаем мы вас, мужчин… Хорошо, только оденусь и приеду. А? Да.
Валентина повесила трубку и стремглав понеслась в свою комнату, вероятно, одеваться.
Васюканов развел руками.
— Очевидно, в этом городе есть какая-нибудь особенная секта людей, которым нравится Валентина?! Какой-нибудь орден подвижников. Раньше бичевали тело, а теперь любезничают с этим кошмаром, с этой гримасой человечества! Хо-хо-хо!
Ильяшенко, задумчиво глядя через наши головы, сказал:
— Вы судите поверхностно. Предположите, что в этом уроде есть что-то такое, есть такая какая-то сила и обаяние, которые лишают иных людей рассудка… Может быть, в сущности, она интереснейшая женщина!
— Но как же такую можно поцеловать? — вскричал хриплым голосом беспокойный, порывистый Васюканов. — Как?
— Попробуйте, — усмехнулся сборщик объявлений.
Васюканов хлопнул ладонями.
— Попробую!!
Вошла Валентина, одетая в синее бархатное платье. Наряженная, в шляпе, она казалась еще безобразнее. Мне показалось даже, что было что-то гармоничное в ее безобразии.
Все мы смотрели на нее чрезвычайно внимательно.
— Вам, господа, ничего не понадобится? — независимо спросила она. — Я ухожу. Может, в лавку сходить нужно?
— В театр едете? — спросил Васюканов и — как это ни странно — в голосе его прозвучала нотка ревности.
Агент подошел к ней ближе и, обняв рукой ее талию, спросил:
— Неужели, вы без корсета?
Она засмеялась.
— Тсс… Нельзя руки распускать, господа. Я девушка.
— Девушка? — прищурился Васюканов. — Кланяйтесь от меня, девушка, Жоржу.