Я считал его виновным во всем:
Своим несвоевременным появлением он подвел меня самым бессовестным образом…
Он явился с чужой женой, и я, несмотря на всю свою неиспорченность, догадывался, что он поставил себе твердой целью сделать энергичное покушение на права несчастного мужа…
Наконец, он своим идиотским смехом и тихими поцелуями будил во мне нехорошие чувства, которые, может быть, без этого дремали бы себе да дремали…
Когда он подошел к кровати и его нога очутилась около моего носа, я даже хотел ущипнуть em за эту противную, тощую конечность, но благоразумие отдернуло мою руку тем более что снизу донесся какой-то шум и голоса.
Дама прислушалась… Потом, в ужасе, неожиданно воскликнула:
— Боже ты мой! Муж… Мы погибли.
В таких случаях все жены и их обожатели почему-то уверены, что «они погибли», хотя все дело обыкновенно кончается несколькими подзатыльниками по адресу любовника и парой-другой упреков, несмело брошенных жене. Жена доказывает, что виноват, в сущности, муж, и это так. удручает законного владыку, что он забывает пустить обожателю вслед каминные часы или прибор для снимания ботинок. Так что украшение щекотливого положения любовников эффектной фразой «мы погибли» лишний раз доказывает пустоту и вздорность всех влюбленных.
Лежа под кроватью, я услышал шаги обожателя, юркнувшего в уборную, где лежал мой пиджак, шаги мужа, приближавшегося к спальне, и легкий прыжок в кровать жены, у которой зубы стучали от совершенно бессмысленного страха.
— Ты не спишь, Маруся? — спросил муж, входя и приближаясь к кровати.
— Не сплю, мое сокровище.
— Отчего ты так бледна, моя жизнь?
— Ничего. Здесь холодно.
— Что ты! Здесь африканская температура!
— Неужели? Значит, мне жарко.
— Но ты дрожишь… Эге-ге!! Что это за мужская шляпа здесь на стуле?!!!
— Жан! Это недоразумение! Клянусь тебе…
Я решил, что мне время начать действовать.
Стараясь сохранить независимый вид, я выполз из-под кровати, сложил на груди руки и печально, но твердо сказал:
— Нет, Жан. Это не недоразумение!..
Муж отшатнулся от меня. Жена вскрикнула и спрятала в ужасе голову под одеялом.
— Да… Я ее любил и люблю. Но, умоляю вас, не обрушивайте свой гнев на эту кроткую страдалицу! Я виноват один. Если хотите, я дам вам всяческое удовлетворение.
— Негодяй! Вы осмеливаетесь…
— Сударь! — твердо сказал я. — Вы можете убить меня, но не оскорблять. (Втайне я предпочел бы обратное.) Я ее любил… Но разве это вина? Где корень любви?.. Спросите цветок, оживающий под лучами росистого утра, спросите птичку…
— К черту птичку! — заревел обиженный супруг.