До меня донеслось его ровное дыхание.
— Спишь, румяный идиот? Чтоб тебе завтра в кандалах проснуться! Так бы и плюнуть в твою лживую рожу. «Да-айте билетик, я за вас покажу»… У, чтоб ты пропал!
Во мне клокотала злоба, и я еще с полчаса ругался и ворчал, пока не почувствовал смертельной усталости.
Откинувшись на подушку и засыпая я подумал:
— Ну обожди же, негодяй! — не получишь ты своего паспорта! Попляшешь ты завтра!
3
Проснулся я поздно. Мой спутник сидел, уже одетый, умытый, и с аппетитом ел вареную колбасу, запивая ее водой из чайника.
— Хотите колбасы? — спросил он, глядя на меня ясными лучистыми глазами ребенка.
— Убирайся к черту.
— Скоро большая станция. Я думаю, там вы сможете напиться чаю и позавтракать.
— Желаю, чтоб тебя переехало поездом на этой станции!
Он посмотрел в окно и приветливо улыбнулся.
— Погодка-то исправляется. Пожалуй, в Пичугине санный путь застанем.
Его честное, простое лицо было мне ненавистно. Я сидел в углу и с наслаждением мечтал о том, как он попросит возвратить паспорт, а я сделаю вид, что не слышу, и как он будет бежать за мной и клянчить.
Но он не вспомнил о паспорте. Доел колбасу, вытер руки и снова взялся за свои газеты.
Я нарочно не вышел на той станции, на которой он советовал мне позавтракать, и до обеда ничего не ел. Обедал на другой станции. Потом занялся разборкой материалов для лекции, которую мне предстояло прочесть в тот же день вечером.
— Любопытная это вещь, воздухоплавание? — спросил меня покончивший с газетами сосед. — В газетах много теперь об этом пишут.
— Прошу со мной не разговаривать! — закричал я.
— Все-таки еще как следует не летают. Все эти авиаторы, аэропланы — детская игра. Так себе, наука простая.
— Эта наука не для мелких поездных жуликов, — с горечью сказал я, чувствуя себя совершенно бессильным перед его спокойным благодушным нахальством.
— Вот сейчас и Пичугин! — сообщил он, смотря в окно. — Нам здесь сходить.
— сейчас попросит паспорт, — подумал я. — Попроси, голубчик, попроси.
Но он надел пальто, собрал свои газеты и, дружески кивнув мне головой, вышел в коридор.
Поезд остановился.
Посмеиваясь в душе над своим спутником, я оделся, взял чемодан и вышел. Носильщиков не было, вещи пришлось тащить самому.
Неожиданно сзади послышался быстрый топот нескольких ног, кто-то подбежал ко мне и схватил за руки.
— Этот?
— Он самый, — сказал хорошо знакомый мне, добрый голос. — Схватил мой чемодан, да — бежал… Как вам это понравится.
Я в бешенстве вырвался из рук старого усатого жандарма и вскричал:
— Что вам нужно? Этот чемодан мой!