Это были жалкие, оборванные людишки. Глядя на них, он не мог взять в толк, как колонии могли надеяться на победу в этой войне. Один из них, старик с седыми волосами и светло-карими глазами, подтвердил свою тупость, плюнув Кричтону в лицо. Теперь он получил столько плетей, что не забудет этого до конца жизни. Второй пленник, также выловленный из воды после взрыва «Владычицы», был еще желторотым юнцом. Но даже этот парень, Джек, отказывался сообщить хоть какие-то сведения о капитане Меррике, несмотря на допрос с пристрастием.
А третий, ослепший после взрыва, теперь лежал возле переборки роскошной каюты Кричтона и был совершенно ему бесполезен.
Это был капитан Мэтью Эштон.
Едва сдерживая ярость, Кричтон ударил лежавшего Эштона ногой. Слепой янки скорчился от боли, его побледневшее веснушчатое лицо и копна рыжих волос придавали ему мальчишеский и беспомощный вид.
Трудно поверить, что это тот самый капитан «Владычицы», который сражался с такой храбростью.
Кричтон снова пнул его.
— Бравый капитан Эштон будет хранить верность своим товарищам? — Светлые глаза Кричтона налились кровью, а губы растянулись в тонкую линию. Его синий мундир был отглажен, башмаки начищены до блеска, эполеты отливали золотом. Но вряд ли его лоск мог произвести впечатление на ослепшего Мэтта, и Кричтона злил этот факт. — Так что, ответа не будет, капитан Эштон? Неужели ты думаешь, что молчание спасет тебя? Или что оно спасет Меррика, когда я начну охоту на него? — Он злобно усмехнулся. — Лиса может долго скрываться в норе, но рано или поздно она выберется, и уж тут-то ей не спастись.
— Напрасно… тратите время… Вам никогда не поймать… эту шхуну…
Кричтон злобно рассмеялся.
— Неужели ты считаешь меня дураком, который будет напрасно тратить время? Эта шхуна показала мне свою великолепную скорость. «Пустельгу» нельзя догнать в полете, мой дорогой капитан, но ее можно поймать в силки, а лису можно подстрелить.
— Капитан Меррик не дурак.
— Именно. Он бывший офицер королевского флота, а у нас на флоте дураков не держат. Им не доверяют командование кораблями. — Мэтт слышал, как Кричтон налил в стакан бренди. — Меррик пришел на флот в двенадцать лет и начал служить мичманом. Он быстро продвинулся и в семнадцать лет выдержал экзамен на лейтенанта. В двадцать он уже командовал своим первым кораблем, в двадцать четыре у него был двадцатипушечный фрегат, а в двадцать восемь он стал капитаном флагмана. Но в этой должности он не продержался и месяца. Вскоре после этого он перешел на сторону повстанцев и стал командовать каперской шхуной «Аннабель». Тебе знаком этот корабль, Эштон?