— Верно, я ошиблась... Ну да это неважно... Как показалась вам первая ночь в моем доме?..
— Мне не впервой проводить ночь в новом месте. Я много путешествовал.
— Вы мне об этом как-нибудь расскажете... Присаживайтесь в кресло...
Аполлон сел, заставил себя перевести взор на книги (нехорошо ведь так поедать хозяйку глазами), но книг тех все равно не видел, потому что даже внутренним взором был обращен к Милодоре.
— Интересный дом и даже со своей историей, — девушка в общих чертах поделилась.
Аполлон тут вспомнил, как трудно ему было в эту ночь уснуть.
— Мне даже показалось, с голосами дом... Милодора тихо засмеялась:
— Старая мебель. Время от времени вдруг разжимается какая-нибудь продавленная пружина, и диван или одно из кресел как бы вздыхает, оживает... Вы слышали, наверное?.. Эти явления нередки, и на людей, с ними не знакомых, могут произвести неприятное впечатление: будто кто-то невидимый, дух, призрак передвигается по комнатам, присаживаясь то на диван, то на кресла...
Аполлон, слушая музыку ее голоса, подумал о том, что речь Милодоры — удивительно ясная. Эта женщина, вероятно, хорошо умеет излагать свои мысли — не иначе, сказывается образование.
Он сказал:
— Вы что-то писали... А я вас отвлек... Милодора посерьезнела:
— Увы, мне надо закончить это сегодня, — она глянула в свои листочки. — Мы с вами еще поболтаем как-нибудь. Вы сказали, что литератор...
— Только некоторым образом, — оговорился Аполлон.
— Быть может, отсюда... я что-то слышала о вас? Или читала?
— Вряд ли. Я издавался слишком мало. Милодора бросила на него быстрый взгляд:
— Мне это очень интересно, признаюсь... И в наше время, в нашей стране вовсе не обязательно издаваться много, чтобы о тебе узнали. Не так ли?..
— Так, — Аполлон не мог не отдать должное осведомленности этой женщины.
— Достаточно только опубликовать свежие мысли... В наше время все больше пишущих молодых людей, и некоторые их мысли обретают крылья... Я думаю, что слово иногда может повлиять на дело.
Милодора опять вежливо улыбнулась — это была не та улыбка, что вчера. Так же вежливо она улыбалась и графу Н., и малознакомым и незнакомым людям на том званом вечере — тем самым людям, которые, втайне восторгаясь ее красотой, не хотели принимать ее в свой круг.
Аполлон поднялся:
— Не буду вам мешать. Да и свои дела, знаете...
— Я понимаю: свежие мысли... — эти слова можно было бы принять и за иронию, если б не та дружеская теплота, с какой они произносились.
Хозяйка любезно проводила его до двери кабинета. По лицу госпожи Милодоры было видно, что она уже не с Аполлоном, что мысленно она — где-то далеко. Аполлон подумал, что в ней есть если не тайна, то уж загадка — наверняка... Поднявшись к себе в комнату и перекусив наскоро тем, что принесла недавно Устиния, Аполлон отставил поднос в сторону и достал текст, который дал ему Черемисов.