— А вы хотите победить мирным демократическим путем? На выборах? — с иронией спросил Мысловский.
— Мы рассчитываем, что Запад нас не оставит. Что англичане и американцы вынудят русских оставить Польшу в покое.
— Я могу вам только посочувствовать, — с усмешкой вставил Еляков. — Запад уже не раз предавал Польшу — а вы все верите в его благородство.
— Причем тут благородство? Я ни в чье благородство не верю. Я верю в политические реалии, — усмехнулся Клаха.
— Но, в конце концов, нас рассудит история. Пан надхорунжий, спросите его: что он может еще сказать о Ковалевском?
— Я могу дать вам важные сведения, если вы гарантируете мне жизнь, — ответил поляк, не задумываясь.
Елякову приходилось довольно много сталкивался с лидерами польских националистов. И в сороковом, и в сорок четвертом. Как он успел заметить, этих паны говорили много громких слов о Родине и о долге перед ней. Но это было слова для других. А среди них мало встречалось беззаветных героев. Как только опасность нависала над их шкурой, они тут же сдавали всех.
Капитан повернулся к Мысловскому:
— Мы можем дать ему такое обещание?
Поляк изобразил на лице работу мысли. Это, конечно же, была игра. А вот Клаха, кажется, не хитрил. Он явно не был фанатиком идеи — и теперь отлично понимал: если бы он угодил в лапы своих собственных органов безопасности, у него, может быть, имелся бы шанс отвертеться. Тут была опять же политика, многопартийное Временное правительство — а потому имелись и разные возможности выкрутиться. Но про железные объятья НКВД были наслышаны все.
Наконец Мысловский прервал молчание:
— Пан капитан, мы со своей стороны можем дать такие гарантии. Если же вы…
— Мы тоже можем — но только в том случае, если пан Клаха не сражался с оружием в руках против Красной Армии.
— Я не сражался с оружием руках. Но каковы ваши гарантии?
— Придется поверить нам на слово.
— Хорошо, — со вздохом ответил Клаха. — Придется вам поверить. Другого выхода у меня ведь все равно нет… Так вот, в восьмидесяти километрах на северо-восток есть то ли маленький городок, то ли большой поселок. Он расположен в очень глухом и очень своеобразном месте. С одной стороны недалеко граница с Восточной Пруссией, с другой — с СССР. Туда и немцы не заходили со времени начала войны с Советами. А с тех пор были лишь польские полицейские формирования. Так вот — в этом месте — база Ковалевского и его людей.
Еляков вспомнил карту. Так-так. Опять подуло холодным ветром со стороны озера Спирдинг-зее.
— Чем занимаются эти формирования?
— Я не знаю. Они никому не подчиняются, кроме Ковалевского. Но это не мальчишки, которые бегают по городу с выпученными глазами и кричат о свободной Польше. Но, по нашим сведениям, — это хорошо вооруженные боевики. Ковалевский отказывался поставить эти структуры под наш контроль…