На маршруте я поговорил со старшиной батареи. Он раненый лежал в санях. Рассказал, что ничего не подозревая, проехал мост через речку, поднялся на гребень холма и примерно в том же месте, где и я, попал под пулеметный огонь. Ему ничего не оставалось делать, как только гнать лошадь вперед. Кондаков и его лошадь были ранены, но успели вскакать в деревню под защиту каменных сооружений.
Батарея заняла новую огневую позицию у одной из двух огромных конюшен конезавода в селе Воскресенское, а мы - в каком-то подсобном помещении этой фабрики лошадей для нашей славной конницы. Ночь прошла спокойно, а утром за речкой неподалеку от села появились немецкие танки. Мы хорошо их видели и слышали. Они весь день перемещались вдоль речки. А мы, заняв оборону, весь день ждали, когда они перейдут речку и выбьют нас из села. По-другому и быть не могло. Винтовочным огнем мы бы их не остановили, а снарядов на батарее не было. Но все кончилось «миром». Мы тогда в своей среде пытались разгадать причину такой нерешительности противника и сходились на том, что у немцев не было разведанных. Не знали они, кто перед ними стоит, а идти на авантюру, видно, не решились.
Здесь мы впервые увидели, как противник применял тяжелые бомбардировщики. Точно посередине между двумя конюшнями осталась огромная воронка от бомбы, такая большая, что в ней свободно поместился бы деревенский дом, если его поставить вниз крышей.
Это были последние дни ноября. Противник перешел в наступление от Каширы на запад, перерезал железную дорогу Тула-Москва и уже замыкал кольцо окружения вокруг Тулы. Дивизия оборонялась в двух направлениях - на запад и на восток. Расстояние между наступающими навстречу друг другу частями противника составляло не более пяти километров. Деревни переходили из рук в руки. Наши подразделения были так малочисленны, что ни один полк не мог бы всем своим составом укомплектовать и батальон. А фронт обороны дивизии был огромен. Вот и приходилось командованию затыкать дыры, чуть ли не ежечасно перебрасывать батальоны, роты и батареи из деревни в деревню. Бои шли только за деревни. Все пространство между деревнями было ничейной землей.
Нас вечером того же дня тоже сняли и бросили в ночной бой за какую-то деревню. Хорошо помню, как темной ночью деревня появлялась перед нами. Все ближе разрывы снарядов и стук пулеметов. Батареи стали занимать огневые позиции, а мы, управленцы - каждое отделение, занялись своим делом. Мы, несколько человек вместе с командиром дивизиона, отправились на связь с командиром поддерживаемого батальона пехоты.