В тыл противника мы ходили часто, но безрезультатно и все из-за немецкой осторожности. Пробраться в деревню было практически невозможно. А где еще взять языка? Вот кто-то и придумал ловить линейных телефонистов. Перережут разведчики где-нибудь в лесу телефонный кабель и устроят засаду. И линейщики попадали в руки разведчикам. Но продолжалось это недолго. На восстановление телефонной связи немцы стали направлять целые отделения автоматчиков и даже бронетранспортеры. Просидят разведчики ночь в снегу и возвращаются ни с чем.
Но бывали и удачи. Об одной я и расскажу. Деревня Березовка вытянулась одной улицей вдоль покрытой льдом и снегом речки. Разведчики подошли к деревне по речке и решили снять пулеметчика. Немцы, чтобы меньше отвлекать солдат в караулы, на всех дорогах, выходящих из деревни, ставили посты с пулеметами. Так вот, когда наши разведчики подползли к такому посту, то увидели, что пулемет стоит, а солдата нет. Разведчики беспрепятственно разошлись по деревне и открыли автоматный огонь, забрасывая в окна домов гранаты. Около трехсот солдат и офицеров, спокойно спавших в теплых постелях в одном белье, а некоторые даже без кальсон, просто обезумели. Создалась паника. Одеваться им было некогда. Полураздетые или даже совсем раздетые, немцы бросились из деревни. Очень немногим их них удалось добраться до следующей деревни. Глубокий снег и сорокаградусный мороз и сделали свое дело.
Деревня Волково, с тремя улицами, образующими треугольник, расположилась на склоне невысокого холма, окаймляя своими огородами небольшой пруд. За деревней раскинулось плоское, как крышка стола, покрытое снегом поле, которое в километре от деревни, полукольцом обрамлял сосновый бор.
Глубокой ночью, перевалив через вершину холма, полк походной колонной подошел к деревне. Командиры, вошли в первую хату, чтобы сориентироваться. У порога их встретила испуганная хозяйка и шепотом сообщила, что в деревне немцы и их очень много. Рассредоточившись, полк открыл по деревне огонь. Началась паника. Немцы, а их было около восьмисот человек, плотной толпой бросились в направлении леса. Здесь их и настиг пулеметный, минометный и артиллерийский огонь.
Я проезжал через эту деревню на следующий день, и увидел на поляне массу обнаженных трупов. Особенно плотно они лежали в сотне - двухстах метрах от деревни. Некоторые трупы лежали в огородах и даже висели на изгороди. Встретившаяся мне жительница сказала, что раздели убитых жители деревни.
Если в начале наступления бои шли за деревни, заняв которые, солдаты могли обогреться, то позднее таких возможностей становилось все меньше. Бои шли уже не за деревни, а за их пепелища. Ночью горизонт в сторону противника всегда был окрашен огнями пожарищ. А продвигаясь вперед, на месте деревень среди черного снега мы видели печные трубы, да изгороди. Солдатам стало еще труднее. Днем - в бою на морозе, но вот противник отошел, бой закончился, и опять оставшиеся в живых всю ночь мерзнут, зарывшись в снежный сугроб. Условия были настолько тяжелые, что живые завидовали погибшим. Но чаще всего, отбив у противника населенный пункт, шли вперед, чтобы не дать ему закрепиться в следующей деревне и, если деревню не брали с ходу, то снова непрерывный бой до взятия деревни.