Они приблизились к двери под предводительством своего героя-начальника, который самолично отодвинул щеколду, и, подавая пример остальным, смело распахнул дверь. Яркий свет электрического фонарика, забытого впопыхах Валерией на куче соломы, тут же ударил ему в лицо, мгновенно усмирив бравую удаль главы Тайного Приказа, и заставил его грузное тело стремительно отпрянуть назад.
Этот стремительный выпад не остался безобидным для стоящего рядом с ним Ивана Головинова, ибо именно его тщедушная грудь приняла на себя прямой удар широкой спины Савелия Никоноровича, и дьяк тут же рухнул на пол, как подкошенный. Все остальные, стоящие сзади этих двоих, и не понявшие причины, побудивший Савелия Никоноровича сбить с ног своего заместителя, однако, усмотревшие в этом акте прямую для себя угрозу, исходящую из освещенной "темной", тут же пустились наутек.
— О, ох! — простонал Иван Головинов не то от испуга, не то от удара, полученного при падении, однако тут же лихо вскочил на ноги.
— Че… чего там, Савелий Никонорович? — прошептал он, пытаясь разглядеть в темноте выражение лица своего начальника.
— Не знаю. — Ответил тот, и, на всякий случай, сделал еще шаг назад, отступая от ненавистной коморки.
В этот момент скрипучая тяжелая дверь "темной", тронутая сквозняком, повеявшим из открытого Алексеем окна, стала медленно закрываться, и, как показалось нашим доблестным служителям Приказа Тайных дел, зловеще захлопнулась, оставив их один на одни с темнотой царящей в трапезном зале.
— Матерь божья! — панически воскликнул Иван Головинов, обнаружив, что в трапезной их теперь только двое, а все остальные находятся по ту сторону, схоронившись за дверью приемной. — И, что есть мочи, рванулся к сослуживцам.
Савелий Никонорович, у которого больше не было сил бороться со своим страхом, немедленно последовал его примеру, и через минуту они оба очутились в приемной.
Бледное, растерянное лицо начальника с расширенными от недоумения глазами, несказанно поразило подчиненных, которые тут же подумали, что он увидел за дверью "темной", по меньшей мере, какого-нибудь огненного змея немыслимой величины, а не маленький, загадочный светящийся предмет неизвестного происхождения. Все молча смотрели на него, не смея задать ни единого вопроса, пока, наконец, он не опустился на лавку и не заговорил первым.
— Андрюшка, а каков ты говоришь был тот огонь, которым первый арестант помахал тебе перед ликом?
— Ярким таким, Савелий Никонорович, наподобие солнца, только маленьким.
— Во, во! И там такой же!
— И чего ж мы теперь будем делать-то? — испуганно спросил Иван Головинов.