Всё просто… берётся телефон ТА-57… один проводок на правую, другой на левую руки приматываются скотчем… человек сажается на стул и фиксируется тем же скотчем… ноги к ножкам, руки к спинке… дальше крутится ручка вызова и по проводкам идёт ток…не 220, конечно, но тоже приятного мало… человек орёт… следов нет… информация льётся… на себе пробовал, и решил, что в плен не сдамся никогда…вот так… но я этого пока не знаю).
— Не… кх… не надо телефона… тащ капитан… бля буду… не повтортся… — Воробей встает, кряхтя и через силу.
— Да ладно… сколько я от тебя слышал уже это? Что ты мне доложил, когда я вошёл?? «Происшествий нет»… что на самом деле?? Спали? — Спали…
— Нам л-т Больжимаев…
Вадим неожиданно, скользящим шагом оказывается опять перед Воробьевым, и лупит ему берцем по пальцам левой ноги, оттаптывая их каблуком. Воробей вопит и опять гнётся. Двойной по ушам. За волосы и в дверь. Дверь открывается под летящим телом солдата, и Воробей вываливается из канцелярии. Вадим идёт следом, я за ними, конечно.
— Дневальный… лейтенанта Больжимаева ко мне…
На взлётке стоит 12 рыл, судя по всему, их вообще никак не интересует происходящее, пялятся прямо перед собой, хоть бы кто рожу повернул. В этой матрице двигаемся только мы и мухи под потолком, всё и все, кроме нас, мраморно неподвижны. Вадим проходит мимо сидящего и трясущего головой Воробья, попутно добавляя в голову с ноги, и идёт к строю… Воробей, словив подачу, валится навзничь, и я уже вижу кровь. Всё происходящее еле укладывается в башку.
— Шаботуков, — Вадим находит глазами давешнюю чурку, — где Митыпов?
— Нэ знаю, товарищ капэтан.
— Ну, так узнай… тебе 10 минут времени, и Митыпов тут… — Вадим уже обводит взглядом строй. — Если кто знает, где он, то рекомендую помочь Шаботукову… Построение через 10 минут с Митыповым… или без него, но уже в гондоняках (гондоняки — озк… химзащита… её надевание — предвестник полновесной жопы и заёба).
— Разойдись… — Вадим поворачивается к поднявшемуся на ноги Воробью… последний удар частью угодил в лицо… кровь из носа в две дорожки.
— Ой, батюшки-матушки, — всплёскивает руками в притворном ужасе ротный. — Саша, что с тобой?? Ты упал? А ну-ка, пошли умываться в туалет…
Воробей прекращает смотреть на кровавые разводы, перепачкавшие его руки, и чуть пятится. Вадим стоит метрах в пяти и гадко улыбается. Воробей шарит глазами, и натыкается на меня, я в двух шагах на выходе из канцелярии, возле тумбочки…
— Суууууууукаааааа… — Воробей кидается на меня, как ему кажется, виновника всех его нынешних несчастий.