Дело его росло не сразу, а постепенно. Сначала лил колокола малые с нежными и тихими звонами. Потом размеры колоколов росли, и звоны становились гуще, раздольнее. Спустя годы стал лить огромные, многопудовые для кафедральных соборов. И вот один висит, подвешенный на подъёмный кран, ожидая погрузки. Великолепный, смуглый, с золочёной надписью, отлитыми на поверхности иконами и словами акафистов, похожий на диво, то ли всплывшее из бездонных морских глубин, то ли спустившееся из лазурного неба.
Одна за другой наполнялись его изделиями колокольни окрестных ярославских сёл. Приходили за заказами батюшки, являлись монахи. Подкатывали холёные тучные джипы, из них вылезали дюжие молодцы с тяжёлыми золотыми цепями и клали на стол мешки с деньгами, заказывая колокола для церквей в родных деревнях и посадах, отмаливая этими вкладами, Бог знает, какие грехи.
Николай Александрович рассматривает своё колокольное дело как ремесло и трудную работу. Но так же и как искусство, создающее поразительное по красоте колокольные формы с орнаментами, пластикой, рождающие неповторимые божественные гулы. И как таинственное мистическое действо, в котором присутствуют космические силы, ангельские энергии, божественный промысел.
Каждый отлитый колол, который он выпускает со своего небольшого завода, отправляя в жизнь, обладает молитвенной силой, созывая народ на богомолье во славу божью, или отправляет человека в последний путь к праотцам, или набатно гремит среди горящих, охваченных пожарами горизонтов.
Однажды он с подмастерьями отливал огромный бронзовый крест для петербургского собора. И едва начал лить металл в форму, как вдруг разбушевалась неистовая гроза. Гудели недра и небеса, словно тысячи бесов сорвались со своих цепей, вылетели из преисподней, рвали кругом пространство, валили стены литейного цеха, мешая мастерам сотворять крест. Но едва крест отлили, и он лежал, остывая, в своём великолепном грозном монолите, как буря внезапно стихла. Покорённые бесы ушли в свои подземные щели, и на небе в чистейшей лазури засияло чудное солнце.
Колокольным звоном лечат людей, изгоняют бесов. Не раз случалось, когда бесноватые при колокольном пении вдруг падали наземь, начинали биться, стенать, и из них синим пламенем исходил нечистый.
Колокола есть вместилище таинственного русского звука, который своими гармониями, своими перекатами и переливами, волшебным гулом и пением соединяют человеческую душу с первозданными глубинами мира, с молодой, не исковерканной грехами землёй, с источниками чистейшей благодати, творившей мир в его первые чудесные мгновенья.