Я ощущал свое вынужденное "отличие", и оно пугало меня (означая не что иное как изоляцию) и приводило к очевидной несправедливости: меня делали козлом отпущения куда чаще, чем я мог это вынести. На уроках немецкого я выглядел весьма посредственно: ни грамматика, ни синтаксис совершенно меня не интересовали. Я скучал и ленился. Темы сочинений казались мне как правило, пустыми и глупыми, а собственные работы — беспредметными и вымученными. Оценки я получал средние, что вполне устраивало: я старался не выделяться, не подчеркивать свое проклятое "отличие". Меня тянуло к мальчикам из бедных семей, которые, как и я, вышли из ничтожества, но многие из них были тупыми и невежественными, а это уже раздражало. Притягивало же меня то, что эти одноклассники в своей простоте не замечали во мне ничего особенного. А я из-за своего "отличия" уже начал бояться сам себя: мне казалось, что есть во мне нечто такое, чего я сам в себе не знаю, из-за чего меня не любят учителя и избегают товарищи.
Тогда же произошла история, которая меня доканала. Мы наконец получили тему для сочинения, которая показалась мне интересной. Я писал добросовестно и с увлечением и, как мне казалось, мог рассчитывать на успех — получить один из высших баллов, не самый высший, конечно, это бы меня выделило, но близкий к нему.
Наш учитель имел обыкновение начинать обсуждение сочинений с лучших. Сперва он прочел сочинение первого ученика, это было в порядке вещей. Затем последовали другие, а я все ждал и ждал, когда же прозвучит мое имя. Меня не называли. "Этого не может быть, — думал я, — неужели мое сочинение настолько плохое, ведь он уже перешел к откровенно слабым работам. В чем же дело?" Или я снова оказался "вне конкурса" и обнаружил свое проклятое "отличие"?
В конце концов, когда все сочинения были прочитаны, учитель сделал паузу и произнес: "У меня есть еще одно сочинение — Юнга. Оно намного превосходит другие, и я должен был бы отдать ему первое место. Но, к сожалению, это обман. Откуда ты списал его? Скажи начистоту!"
В ужасе и негодовании я вскочил с криком: "Я не списал ни единого слова! Я же потратил столько сил, я старался написать хорошее сочинение". Но учитель был неумолим: "Ты лжешь. Ты не мог написать такое сочинение. Это маловероятно. Итак — откуда ты его списал?"
Напрасно я клялся в невиновности, учитель стоял на своем. "Значит, так, — сказал он, — если я найду, откуда ты его списал, тебя исключат из школы". И отвернулся. Мои одноклассники бросали на меня странные взгляды, и я с ужасом понял, что они думают: "Ах, вот оно что". И снова передо мной оказалась глухая стена.