— Я намерена сделать стерилизацию. Вас удовлетворяет ответ?
— Мадам, вы так красивы, так привлекательны. Почему вы здесь? Почему вы готовы лишиться всего женского в себе?
— Мои желания касаются только меня. Вы можете полностью удалить все заметные шрамы? Сделать обе груди схожими?
— Да, в определенной степени, — пожал он плечами.
— То есть?
— Как я уже говорил, пещеристая ткань очень капризна. В большинстве случаев молочные железы реагируют на эротические стимулы — появляется набухание, покраснение. Это естественно. А загар? Будут участки кожи, лишенные меланина.
— Значит, если я буду избегать и солнца, и возбждения, то вы гарантируете, что последствия будут незаметны?
— Гарантировать не могу. На девяносто девять процентов — да.
— Ясно. Что с моей ногой?
— Шрам неглубокий. Пересадим небольшой лоскут живой ткани. Мышечная же ткань, по-моему, в полном порядке. Послужит вам. За исключением лыжного спорта, марафонского бега или…
— Или балета?
— Да, пожалуй, и балета.
— Дайте подумать… Хорошо. А лицо?
— Морщинку на веке, если хотите, я могу удалить прямо сейчас, амбулаторно. Но стоит ли? Она так мала. Немного косметики…
— Сделайте это. А кожа?
— Все это можно, да и нужно было делать много лет назад. Не стоило вам так долго терпеть. Сейчас это будет сложнее, но все же осуществимо. Ваше лицо будет как новенькое!
— Нет!
— Нет?
— Не «как новое». Просто новое. Я хочу изменить внешность.
— Изменить? Но мадам! Вы красивы сейчас! Многие мои пациенты готовы жизнь отдать за ваше лицо.
— Вы подарите его им. Я же хочу совершенно другое лицо.
— Мадам, около ваших глаз всего пара морщинок. Я мог бы…
— Нет! Вы меня слышите? Новое лицо! Подбородок поуже, тонкий нос. Щеки… Что вы предлагаете?
— Предлагаю? Я предлагаю оставить все, как есть. Что за фантазии у вас…
— Назовите это женской блажью, причудой очень богатой женщины. Почему вас не устраивает то, что я хочу сменить устаревшую модель на новую. Это моя прихоть, если хотите.
— Мадам, процедура не безболезненная. Любое, даже самое малое хирургическое вмешательство имеет свои последствия, опасность.
— Боль? Боли я не боюсь. Боль, к вашему сведению, бывает разная. Так что я привыкла к боли.
Олаф Густафсон глядел на кончики пальцев.
— Мадам, позвольте один совет? Может быть, у вас какие-то проблемы? Эмоционального толка? Может быть, прежде чем мы начнем решать их с помощью скальпеля…
— Нет. Психотерапия — это для тех, кто себя потерял, кто не знает, кто он и чего он хочет. Я знаю, кто я, знаю, что я делаю. И что собираюсь делать, тоже знаю. Совершенно точно знаю.