— Я надеюсь, что этот вздох не означает, что работа начинает тебе надоедать, Хелена, — сказала она, бросая на нее озабоченный взгляд.
— Боже упаси, нет! — запротестовала Хелена. — Я просто думала о том, как все несправедливо.
— Ну, уж не все, — засмеялась Дженни. — Из того, что рассказывала мне Лотти, я заключила, что вы с ней ведете в последние дни довольно бурную и веселую жизнь.
— Изнурительную, это да, — признала Хелена, слегка пожав плечами. — Но насчет того чтобы веселую, я бы так не сказала. — Затем, замолчав, она в задумчивости посмотрела на подругу. — Однако это напомнило мне, что я хотела тебя спросить кое о чем. Это… — Она покраснела и вернулась к своей работе. — Вчера вечером произошло нечто странное, и я бы хотела узнать, не смогла ли бы ты мне кое-что объяснить.
— Тогда вперед, — приободрила ее Дженни, чье природное любопытство немедленно было возбуждено.
Заколебавшись, Хелена с зардевшимися щеками сумела изложить приведшие ее в замешательство события предыдущего вечера. В конце рассказа она вопросительно взглянула на Дженни и увидела, что та внимательно смотрит на нее.
— Ее светлость графиня пыталась убедить меня в том, что такая… активность общепринята среди представителей сильного пола, — поспешно продолжила она. — Но я не могу поверить, что джентльмены, вроде моего отца или брата, могли бы когда-нибудь заниматься такими вещами.
Дженни грустно улыбнулась.
— Они бы постарались скрыть это от нас, — заверила она подругу. — Я сама узнала, что поведение многих джентльменов, когда их не видят близкие и дорогие им люди, часто очень далеко от того, что от них можно было бы ожидать. «Вечные обманщики», как сказал поэт.
Глаза Хелены расширились.
— Это, конечно, не может относиться к доктору Редферну?
— Томасу? — задумчиво произнесла Дженни, слегка нахмурившись. — Трудно сказать. Хотя я сомневаюсь, что у него есть время и энергия для подобных развлечений — его книга пациентов просто переполнена. Конечно, ни в чем нельзя быть уверенным, поскольку он мужчина, и этим все сказано! Но от тебя, безусловно, не ускользнуло, что его взоры устремлены совершенно в другую сторону!
— Боюсь, я тебя не понимаю, — озадаченно проговорила Хелена.
Дженни удивленно подняла брови:
— Ты хочешь сказать, что ничего не заметила? — Она бросила на подругу быстрый взгляд, а потом состроила гримаску. — О боже! Опять меня занесло! Даю волю своему слишком активному воображению. Прошу тебя, не обращай внимания!
Смущенная загадочными словами Дженни, Хелена не могла сконцентрироваться на своей работе. Пыталась ли его сестра сказать, что доктор Редферн питает к ней нежные чувства? — недоумевала она, рассеянно глядя на лежавший перед ней кусок зачерствелого хлеба. Как будто у нее и так не хватает в жизни осложнений! Как быть с ее постоянной тревогой об отце вкупе с ее собственными смешанными чувствами к Маркфильду? Сама мысль о возможной влюбленности в нее доктора Редферна настолько поразила ее, что, только когда Лотти, резавшая хлеб рядом с ней, обратила ее внимание на то, что размер кусков сильно увеличился, она поспешно постаралась сосредоточиться на своей работе. Она могла только надеяться, что неверно истолковала слова подруги, потому что развитие такой ситуации неизбежно привело бы к потере врача ее отца.