Подняв на него глаза, Хелена, чей мозг силился переварить слова графа, не могла не сознавать, что, пытаясь защитить ее от стыда и бесчестия, он был готов даже принести на алтарь ее доброго имени свои принципы. И тут ей пришло в голову, что все, что случилось, явилось следствием ее желания бросить вызов Маркфильду. Если бы она не убежала из-под его защиты и не попыталась спрятаться в этой кладовке, ничего бы из последовавших за этим ужасных событий не произошло, и его светлость не оказался бы вынужденным просить ее руки!
Для Хелены было совершенно очевидно, что у нее нет выбора, кроме как поддержать неожиданное заявление Ричарда. Она собрала остатки мужества и, сплетя свои пальцы с его, повернулась к шушукающейся толпе и воскликнула:
— Вы не имеете права бросать лорду Маркфильду такие чудовищные обвинения! Он сказал правду! Если бы виконт не нарушил нашего уединения и не вызвал такого ужасного недоразумения, наше маленькое tete-a-tete[3] закончилось бы еще до того, как было замечено наше отсутствие. Но получилось так, что то, что должно было оставаться нашим личным секретом до тех пор, пока его светлость мог бы поговорить с моим отцом, теперь из-за злобных обвинений сэра Баррингтона сделалось всеобщим достоянием! — Затем, обернувшись к Маркфильду, Хелена проговорила: — Я хотела бы поехать домой, милорд.
Граф, который был восхищен тем, как быстро Хелена сумела взять себя в руки, поспешно положил ее руку на свой локоть и направился к двери. Когда они проходили мимо леди Джерси, та склонилась в глубоком реверансе со словами:
— Примите наши глубочайшие извинения за недоразумение, милорд, и позвольте мне первой поздравить вас обоих с вашей помолвкой.
Все еще пребывая в состоянии обиды и замешательства, Хелена воинственно подняла подбородок и прошествовала мимо смолкнувшей толпы со всем достоинством, на которое была способна.
Усадив девушку в фойе рядом с недоумевающей графиней, Ричард отправился за экипажем. Как только дверь за ним закрылась, Хелена вскочила и, повернувшись к леди Изабель, воскликнула:
— Теперь мы действительно попали впросак, мадам! Маркфильд заставил всех поверить, что мы помолвлены! Как нам убедить их, что это была ужасная ошибка?
— Не волнуйся, моя дорогая, — спокойно заверила ее графиня, усаживая обратно на диван, — Ричард найдет какое-нибудь удовлетворительное решение!
Но когда через десять дней Хелена стояла рядом с отцом в вестибюле церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, ей стало очевидно, что Маркфильд так и не нашел никакого решения, тем более удовлетворительного. Если она не откажется от Ричарда перед алтарем — мысль, которой противилась вся ее натура, — у нее не останется альтернативы, кроме как пройти весь путь до конца, до роковой черты.