Больше всего глава прибывшего по мою темную душу отряда напоминал начальника первого отдела моей альма-матер с легкой примесью старшего полутысячника храмовой стражи Искривленной башни. Было в нем что-то от прирожденного дроу. Может, взгляд, а может, мне просто была симпатична его стальная воля, не дрогнувшая даже после обработки в лучших темноэльфийских традициях. На него даже ударная доза моей настоечки фактически никак не повлияла — вот ведь сила воли у человека. После предложения проветриться как раз и состоялся долгожданный разговор.
— Отойдем, Николай, сын Антона? — как будто невзначай приглушенным голосом произнес я, находясь в полушаге от товарища Иванова, пристально при этом разглядывая показавшийся из-за очередной тучки кусочек луны, величаво плывущий в ночном небе над зубчатым краем лесной стены, окружающей поляну.
— Почему бы не отойти? Отойдем, Ссешес Риллинтар. Не ошибся в именовании?
— Если официально, то еще необходимо добавить Глава Дома, но в данном случае протоколом можно пренебречь. Ведь среди присутствующих нет светлоэльфийских зануд, способных испортить задушевный разговор темноты и стали своим невозможным снобизмом. — Отойдя буквально с десяток шагов в сторону от основной группы, наслаждающейся ароматной махоркой, вкусной выпивкой и обильной закуской в дополнение к свежему воздуху, мы, повернувшись к ним спиной, остановились на расстоянии вытянутой руки друг от друга.
Наступила тишина. Не смотря в сторону гостя, я принялся перекладывать на шатких полках своих мыслей те незначительные общие факты, которые мне были известны о методах действия людей, подобных моему новому знакомому и его руководству. Темноэльфийские воспоминания, густой темной пеной вскипевшие в моей моментально очистившейся голове, в этом случае мало что могли дать, а человеческие знания зияли такими пробелами как раз в области общения с силовыми структурами, что тоже не особенно помогали. Потому-то мой взгляд медленно скользил по проступающим в серебре ночи стволам деревьев, плетям кустарника и мягкому даже на вид ковру травы, устилающему поляну, практически вогнав меня этим в медитацию. Поэтому внезапно прозвучавший вопрос, разбивший блаженную корку созерцания, окружившую мой разум, еще бы чуть-чуть — и заставил меня вздрогнуть.
— И почему?
— Страх. — Равнодушно пожав плечами в обступившей нас темноте и прохладе летней ночи, продолжил: — Страх и ненависть.
— Тогда почему пошел на контакт? — Ровный голос, освобожденный от всяческих эмоций. Голос истинного дроу. Этот человек был явно рожден не в своем теле. Он достоин ответа. Подробного ответа, который без искажений и эмоций дойдет до его владыки.