Гидроакустик предостерегающе поднял руку и прошептал, словно его могли услышать на немецкой субмарине:
— Идет прямо на нас! Быстро приближается!.. Нащупала!..
Гул в наушниках усилился. К нему примешивалось звонкое мерное постукивание — так тикают приложенные к уху часы. Отрывистый шипящий свист и щелчки заставили Крашенинникова вздрогнуть.
— Торпеды! — крикнул гидроакустик, повернув к командиру искаженное лицо.
Крашенинников положил руку ему на плечо, чуть сдавил пальцы и сказал тихо, как мог, спокойно:
— Работай, Иванцов… Работай…
Сверля барабанные перепонки, возник далеко-далеко, в мгновение усилился до рева и тут же затих, быстро удаляясь, скрежещущий свист.
Снова щелчки, один за другим, почти без пауз. И снова рассекающий сабельный свист и долгое, постепенно угасающее шипение. Это торпеды — их было три — промчались вдоль борта рядом с подводной лодкой…
И опять в наушниках, сдавивших голову раскаленным обручем, гнетущая тишина и редкие скрипы, будто шаги по морозному хрустящему снегу. А затем приглушенный вскрик гидроакустика:
— Они всплывают, товарищ командир!..
В наушниках Крашенинникова громко булькало и шипело. «Не выдержал, значит, фашист, продувает цистерны!»
— Всплывать! — приказал Крашенинников и показал рукой, чтобы приготовились поднять перископ…
На поверхности уже смеркалось. Море было по-прежнему спокойным, небо — безоблачным. Гитлеровская субмарина — Крашенинников видел в перископ ее черный, вытянувшийся на воде силуэт — покачивалась на пологой зыби. Чуть поодаль — он не поверил глазам — лежало в дрейфе парусное судно. Притопленное по верхнюю палубу, обгоревшее, со сбитой мачтой, оно тем не менее ровно держалось на воде. Шхуна и субмарина переговаривались: в вечерней мгле ярко вспыхивали огни их сигнальных фонарей.
«Обо мне небось судачат. Жалеют, что упустили», — мельком подумал Крашенинников.
Не отрывая глаз от перископа, спросил:
— Как торпедные аппараты?
— Готовы к стрельбе носовые торпедные аппараты! — откликнулся стоявший сбоку старпом Рудов.
Крашенинников назвал дальность и глубину хода торпед.
— Лево руля!.. Отлично, боцман. Все идет как надо. Еще немного влево!..
«Спокойнее, командир!.. Спокойнее!» — приказал он себе.
Белый светящийся крестик перископного прицела медленно наползал на казавшийся плоским силуэт фашистской субмарины. Когда он установился под ее мостиком, Крашенинников очень спокойно скомандовал:
— Первый и четвертый аппараты, пли!..
На этот раз он не пожалел торпеду и для судна-ловушки. Разорванная взрывом пополам, она затонула почти мгновенно.