Кройцер ничего не ответил. Его мозг лихорадочно работал в поисках выхода. Он не имел права, даже под угрозой собственной жизни, передавать портфель в другие руки. Но, с другой стороны, он не мог и оставить при себе портфель: ведь через какой-нибудь час-другой его положат на операционный стол… И все же здесь, в самолете, было безопаснее всего передать портфель его напарнику.
Кройцер сообщил фон Борзигу пароль, место явки и слабеющей рукой отцепил стальной наручник с цепочкой, примкнутой к «черному портфелю».
Макс Вакулка взглянул на часы. До отправления его поезда с Восточного вокзала оставалось полчаса. От переулка Гайден-гассе, где он жил в небольшой квартире вместе со своей сестрой Ольгой, до вокзала было меньше десяти минут хода пешком. Макс не спеша надел форменный китель и фуражку, накинул пальто. Вечера в Вене уже были довольно прохладными, а поездка предстояла долгая — через туннели Земмеринга в глубину Альп.
Макс вот уже несколько лет служил проводником в скорых поездах, обслуживавших внутриавстрийские линии. И короткие сборы в дорогу стали привычным делом и для него и для его сестры.
Ольга положила в сумку Максу кусочек хлеба, оставшееся после ужина жаркое с фасолью в маленькой никелированной кастрюльке и всунула бутылку молока.
Макс уже было вышел за дверь, как снова постучался.
— Плохая примета — возвращаться домой, что-то позабыв, — с укоризной сказалаОльга,
— Ничего я не забыл, — успокаивая сестру, возразил Макс.
Он прошел в свою комнату и снял с небольшой книжной полки маленький томик. Это был сборник рассказов запрещенного в фашистском рейхе писателя Карела Чапека на родном языке матери Макса. Он любил читать Чапека в поезде, по ночам, когда все пассажиры дремали в своих купе, а старший кондуктор, любитель поспать, охотно передоверял молодому проводнику ночное дежурство.
— Если заметят, не миновать тебе гестапо. Уж лучше оставил бы дома, — попросила Макса Ольга.
— Не тревожься, сестричка. Я кладу Чапека в «Майн кампф» нашего обожаемого фюрера.
Когда Макс вошел в служебную комнату Восточного вокзала, над Веной завыли сирены ПВО. И хотя Восточный вокзал был одной из военных целей, за которой охотились самолеты союзников, Макс не спустился в бомбоубежище.
Он вышел на перрон и поднял голову. Вечернее небо расцвечивал фейерверк рвавшихся зенитных снарядов. С юго-запада высоко над холмами Венского леса нарастал звенящий гул, словно на столицу бывшей Австрии надвигалась штормовая гроза…
От гула артиллерийской стрельбы содрогалась земля. Макс заметил, как несколько фашистских прожекторов скрестились в зените, выхватив серебристую птицу. Они ее больше не выпускали из своих цепких щупалец, провожая через все венское небо, к горизонту, где самолет вспыхнул огненной кометой, рухнув за серебристую ленту Дуная. Почти одновременно послышались громовые раскаты рвавшихся тяжелых фугасных бомб.