В этот момент Артур увидел, что голова Кройцера откинулась назад, нижняя челюсть отвалилась и его тело стало сползать с кресла.
Артур быстро взял его за руку и попытался нащупать пульс. Хауптштурмфюрер СС Кройцер был мертв…
Линдеман медленно брел в предутренней мгле по набережной Венского канала. Поравнявшись с мостом Шведенбрюкке, он неожиданно увидел, как рядом с ним притормозила небольшая спортивная «альфа-ромео». Дверца распахнулась, и из машины послышалось русское, родное: «Садись, Андрюша!»
В машине его крепко обнял «старик». Машина снова помчалась вдоль Дуная. Позади оставались темные громады Вены.
Над крышами домов с сухим треском взвилась белая ракета: это с зенитной батареи гитлеровцы сигналили своим «мессершмиттам» — ночным перехватчикам, барражировавшим над австрийской столицей. Оставляя за собой дымящийся хвост, ракета, шипя и плавясь, растворилась тысячами искр в сыром предрассветном тумане, окутавшем кроны каштанов в парке «Пратер».
«Будто нам подала сигнал к новым атакам», — подумал Артур, взглянув в лицо «старика». Тот понимающе улыбнулся. А стрелка спидометра на освещенном приборном щитке, вздрагивая, карабкалась все выше и выше, словно тоже спешила в неизвестную даль, где Артуру уже предназначалось новое, быть может, еще более суровое и опасное свидание с тем, что не назовешь судьбой, ибо судьба — это и есть работа разведчика. В ней же для него весь смысл бытия. И потому своему ратному делу он до конца отдает самое дорогое и незаменимое — жизнь!