Она не успела отойти далеко, когда с неба начали падать первые снежинки. Ей бы повернуть назад, она ведь хорошо знала про капризы погоды. Настя остановилась, но только чтобы поправить крепление; снегоступы оказались неудобными штуками.
На какое-то мгновение выглянуло солнце, но его попытки дать земле хоть немного света свела на нет плотная, словно молоко, вьюга.
То, что она задумала, было безумием. Ей ведь угрожала не только непогода и не только люди: за тот месяц несколько человек пострадали от нападений волков. Хищников регулярно отстреливали, но Антон рассказывал про их миграцию. Лишенные привычной пищи, властелины пищевой цепочки покидали леса и теперь конкурировали с собаками в городах и вокруг них.
Ружья она не нашла, но в комнате Антона взяла старый ПМ. Сжала рукоятку в ладони, как будто хотела ощутить тепло его руки — и почувствовала, хотя последний раз он брал его в руки три дня назад, чтоб почистить. Еще она прихватила нож в ножнах из крокодиловой кожи — в вылазки Антон брал более практичный охотничий, а этот держал как сувенир. И Настя, если честно, взяла его не для обороны, а как оберег. Любая вещь, которой касался он, была ей дорога. Копеечная плюшевая собачка… Антон говорил, что почти такая была у него до армии. Собачка эта теперь значила для Насти не меньше, чем серьги с бриллиантами, которые он привез из последнего рейда в Новосибирск.
Скупые огни Подгорного еще были видны вдали, но с каждым шагом становились бледнее. Вот уже и солнце скрылось, быстро начала падать видимость. Она почувствовала себя ежиком в тумане, только этот туман кусался и колол глаза. Скорость ветра была огромной. Через полчаса она поняла, что переоценила свою подготовку.
«Каких-то десять километров». До войны она и зимой ходила в походы, расстояние ее не пугало. Но то, что казалось легким на карте, вылилось в изматывающий марафон.
Только когда стена бурана окончательно скрыла от нее последние ориентиры, Настя поняла, что отправиться на поиски Антона была не лучшая идея. Буря ревела как раненный зверь, и от бессилия хотелось завыть самой. Ей казалось, что она прошла километров пять, а ноги уже отнимались и были тяжелыми, как гири. Галогенный фонарь в руке разгонял темноту максимум на двадцать метров. И все же она сумела выжать из себя силы еще на двадцать минут ходьбы, прежде чем сделать небольшой привал. Сердце бешено колотилось. На последнем медосмотре у нее определили сильную тахикардию.
Но даже после этого она не сдалась и не повернула назад.
На пути возник перевернутый прицеп, занявший всю правую полосу, и Настя решила обойти его со стороны обочины. Это была ошибка. Ее нога неудачно попала между двумя шлакоблоками, она по инерции резко дернулась и почувствовала резкую боль.