Взяли с собой этого Ибрагима, мы с Юрой его окрестили «Главный Дух». Пошли на совещание. Буталов вокруг этого духа мотыльком порхает и что-то ему щебечет, видимо, компенсирует свою молчаливость во время сходки.
— Смотри, Слава, сейчас они целоваться будут, — Юра сплюнул под ноги.
Всех офицеров штаба позвали на совещание. Мы с Юрой переглянулись и пошли к своей машине. Пашка уже навел порядок, оттер от сажи и копоти кунг и накрыл на стол. Столовая сегодня еще не работала, а вот с завтрашнего дня обещали горячую пищу.
Мы разулись и в тапочках ходили по кунгу, замерзшие и затекшие ноги приятно отходили. Сели к столу. Рацион все тот же. Водка — украшение стола и главное блюдо, тушенка, сгущенка, «братская могила» — килька в томатном соусе, «офицерский лимон» — лук, крупно порезанное сало, заспиртованный хлеб, сок с консервного завода. Тушенка была подогрета на печке и поэтому источала аромат.
Разлили на троих. Пашка за время нашего отсутствия нисколько не изменился. Рассказывал нам, как связисты занимались мародерством, пока мы брали Дворец. Тащили все. Телевизоры и видеомагнитофоны, носильные вещи, чудом уцелевшие в квартирах люстры, холодильники, ковры, что-то из мебели.
— Знаете, мужики, — начал я после первой рюмки, — если поначалу меня обуревало чувство негодования по случаям мародерства, то после прошедших событий это вызывает только лишь брезгливость. На чужом горе свое счастье не построишь. Как, интересно, они объяснят своим родным, женам, детям, откуда у них эти вещи. Как жена будет надевать ношеные вещи? Пусть даже они и нажиты неправедным трудом, преступлениями против тех же русских, но отбирать их в свое же пользование — как-то в голове не укладывается.
— Не переживай, Слава, если они мародерствуют, то, надо полагать, они знают о том, что жена не выбросит весь этот хлам и не будет осуждать, а также не поинтересуется, не с покойников ли снято это барахло. Может, это мы с тобой такие придурковатые идиоты, что проходим мимо того, чего не сможем купить никогда в своей жизни. У тебя, к примеру, есть видик?
— Нет.
— Вот видишь, а стоит только захотеть, и можешь с собой хоть два десятка их привезти. Так в чем дело?
— Брезгливость, наверное.
— А вот на Северном не брезгуют, — вмешался в разговор Пашка. — Сам видел, как грузили борт барахлом. «Двухсотые» в Ростов и награбленные шмотки. И все в одном самолете.
— М-да. Убитые за идеалы и мародеры. И все одним классом.
— Это еще что, — продолжил Пашка. — В Грозном доверили раздачу гуманитарки оппозиции.
— Как? Духам? — Юра был возмущен.