Занятый этими мыслями, я не забывал внимательно осматриваться, проезжая мимо развалин домов. Немало мы тут разрушили и еще больше разрушим. Ломать — не строить. Внимательно посмотрел на лица бойцов, сидевших рядом на броне: все пропыленные, обожженные местными холодами и ветрами, прокопченные копотью от многочисленных выстрелов, разрывов мин, гранат, снарядов. На корме заметил солдата в прожженном танковом комбинезоне, с повязкой на голове. Вгляделся. Да, вот уж кто в рубашке родился, так это именно он, водитель-механик не то с еврейской, не то с немецкой фамилией — Гольдштейн.
В бригаде было много представителей различных наций и народностей, включая даже узбеков и таджиков. А этот танкист при входе в Грозный вел танк, пехота пряталась за ним. Тогда никто из бойцов толком не знал, что необходимо впереди танка идти, и только тогда он тебя прикроет, спасет. Сейчас знают и умеют, а тогда нет. Дорого нам обошлась эта учеба. А так как входили ночью, этот водитель в нарушение приказа ехал «по-походному», то есть высунув голову из своего люка. Как снайпер его не снял, так никто и не понял, других танкистов убивали влет, а этому повезло. И повезло ему во второй раз, когда гранатометчик всадил в правый борт гранату. Гольдштейна выбросило из танка, как свечку, метров на пять вверх, и отбросило на крону дерева. Я-то грешным делом полагал, что не выжил парень. Ан нет, вон сидит, повязка только на голове, значит, все остальное целое. Контузия, видать, сильная была, ничего, на исторической родине подлечат. Помню, когда привезли новобранцев полгода назад, он все упрашивал не ставить его на должность, связанную с секретами. Если бы не армия, давно бы уже выехал к родственникам. Родители уже уехали, а он защищал диплом в институте и не успел. В любом случае его сейчас комиссуют, и будет парень лечиться у хороших врачей в человеческих условиях.
В нашей колонне на пятой машине едет привезенный из второго батальона лидер или солист, хрен их разберет, группы «ДДТ» Юрий Шевчук. Привезли его вместе с раненым начальником штаба и еще тремя ранеными бойцами. Классный парень оказался этот Шевчук, все ожидали, что будет из себя строить недотрогу, звезду. Ни фига, простой, как три копейки, просидев три дня в подвале под обстрелом и контратаками духов вместе со вторым батальоном, по словам очевидцев, не прятался. Вел себя как настоящий мужик, помогал раненым. Оружие ему не давали, один черт — слепой, как крот, да и, не дай Бог, зацепят. Но в остальном мировой парень. Якобы духам по радиостанции, когда те предложили сдаться, сказали, что у них Шевчук, так те не поверили. Дали послушать, как тот поет, потом поговорил он с ними. Они предложили его вывезти, гарантии давали. Тот отказался. И еще Шевчук обещал (и, как впоследствии оказалось, сделал) отправлять раненых, и не только из нашей бригады, за свой счет и за счет своих друзей на лечение в Германию. Он покупал им протезы, коляски инвалидные и при этом не устраивал показухи. Не было репортеров, пресс-конференций, тихо, скромно. Одним словом — Мужик.