— Человек двадцать, — кивнул на черные клубы дыма, укрывшие боевиков, Юра. Вытер пот болтающейся варежкой. И сразу о тылах, о том самом выходе, о котором только что думал и сам капитан. — Как у Сереги?
«Значит, его зовут Сергей», — первым делом отметил для себя Месяцев имя командира третьего отделения. Хоть это на первый случай будет знать…
— Будем уходить туда, — спокойно ответил капитан, оставшись неподвижно лежать на обрыве и оценивая обстановку собственными глазами.
Да, туда — и только туда. К сожалению, туда, хотя здесь намного суше. Но «бээмдешкам» не удержаться на крутом склоне, перевернутся. Только и у Сереги дорога заминирована — про это Месяцев не забывал ни на мгновение. Смешно: потерять технику на подрывах — это бой, свалить в овраг — разгильдяйство и некомпетентность командира. Но в поле есть хоть какой-то шанс вырваться. А может, начштаба сумеет выколотить в группировке «Змея Горыныча»? Месяцев лишь однажды на учениях видел его работу: из гаубицы выстреливается длиннющая, до нескольких сотен метров, лента, которая при соприкосновении с землей взрывается и просто-напросто прожигает коридор в минном поле, по которому можно потом спокойно ехать. Но успеют ли до вечера подтянуть эту самую гаубицу на прямой выстрел? И есть ли они вообще в группировке?
Остаются еще «вертушки», выползать можно и под огневым прикрытием с неба, только авиации в группировке не намного больше, чем «Змеев Горынычей». Вот война так война — всего дефицит. Чем надеялись побеждать? И как стремительно бежит время, сужая световой день. Никогда раньше не замечалось, как легко секундная стрелка перетаскивает за собой в новый час, в новый день все человечество, всю Вселенную, всю историю. Его, капитана Месяцева со взводом. А им в темноту нельзя, не влюбленные. И в туман тоже. Как же быстро он запеленовывает землю. Не зря ему нашли определение — пелена…
— Гляньте? — вдруг указал назад Алмазов, приноровившийся за время боя вертеть головой на сто восемьдесят градусов.
Из улочки вышли старик и старуха, в доме которых Иваныч только что принимал роды. Женщина подталкивала мужа к десантникам, и лишь когда те увидели его, новоиспеченный дед сам оттолкнул жену и пошел навстречу.
«Только не невестка», — попросил капитан и Иисуса, и Аллаха. Однако лицо чеченца выражало иную озабоченность.
— Мы соберемся… Я проведу… Чтоб не стреляли, — пробормотал он, оглянувшись на жену и давая ей понять, что он согласен на ее, скорее всего, решение. — Клянусь Аллахом…
Месяцев напрягся. Живой щит? Тактика, опробованная боевиками при захвате заложников: прикрываясь ими, уходить с поля боя. Здесь ее предлагают сами? Подарок, о котором если и можно было мечтать, то под одеялом в темноте. Интересный расклад. Неужели Иваныч вкупе с Гиппократом оказался сильнее Боевого устава, всей огневой мощи взвода и несуществующих правил ведения этой войны? И надломил противника у самого корневища? Ведь наверняка старик соберет тех, у кого дети сейчас по ту сторону пожарища. Только кроме Суворова, в училище изучали еще и Плутарха, его знаменитое изречение про то, что полководец должен вести войну, надеясь на свое мужество, а не на измену долгу со стороны противника. Красиво… И что теперь — отвергнуть предложение и остаться гордым?