Солдат улыбался, смотрел на азиатскую реку, видя, как что-то темное плывет по воде.
Толкнул соседа.
— Гляди-ка, что-то плывет… Лодка?… Кто-то, кажись, лежит!..
— А ну, давай долбани по ней! — встревожился второй солдат, наводя пулемет. — Сейчас под мост нырнет, взрывчатку подвесит — и полная хана! — Он взводил оружие, подправляя патронную ленту.
— Погоди ты!.. Голый лежит!.. Кажись, наш… Голова-то вон, светлая…
Плот медленно заносило под мост, мимо свай, под бетонные плиты. И солдаты, выскочив из окопа, смотрели сверху на бревна, где, распятый, голый, в крови, бездыханно лежал человек. Власов их видел, беззвучно шептал:
— Помогите… Спасите…
Солдат, тот, что первым заметил плот, кинулся к берегу. Стянул с себя каску, бронежилет, отложил оружие. Разделся, глядя, как на перекате уплывает плот. Кинулся в реку. Обжигаясь об утреннюю, в легких испарениях воду, достиг плота. Ухватился за бревно рядом с головой человека, глядя в его обугленный, почти не дышащий рот, на кровавые раны на голове, груди, на странный порез в паху.
— Погоди маленько… Сейчас… — Он плыл, задыхаясь, подтягивая плот к мелководью. Там ему помогли другие.
Солдаты взвода высыпали из блиндажа. Окружили Власова. Отвязали ему ноги. Положили на брезент. Осторожно понесли на мост. А он, понимая, что у своих, не испытывал радости. Испытывал тупую, ровную боль. Болело тело, болела душа, болел воздух, окружавший лица несущих его солдат, болели небо и утренний солнечный свет. И он знал, что боль эта будет всегда, будет с ним, никуда не исчезнет.
Его положили на мост. Санинструктор промывал раны, бинтовал. Кто-то сказал негромко:
— Надругались!.. Ненавижу гадов!.. Григорьев, принеси из термоса чай!..
На мост въезжала «борбухайка» — грузовик, разукрашенный от радиатора до высоких деревянных бортов, весь лазурный, зеленый, красный, оклеенный бабочками, цветами и птицами. Над кабиной было сколочен дощатый короб, и в нем, высовывая рогатые головы, стояли козы. Солдаты проверяли у водителя документы, рассматривали мятые, извлеченные из долгополых одежд бумаги.
Власов лежал на брезенте, накрытый солдатской курткой. Видел раскрашенный борт машины, козьи рога и бороды. Козы сверху смотрели на него блестящими, настороженными глазами.