Поднял руку: «Внимание». Остановились, сели на одно колено. Развёл руки: «Рассредоточиться, занять боевые позиции». Рассыпались во все стороны. Каждая тройка — в своём направлении. Любой боец знает, куда бежать, от кого справа — слева занимать позицию. Хорошо. Осталось напомнить. Уже голосом.
— Обозначили сектора, доложили старшим разведдозоров о готовности.
Всё правильно, большой палец вверх.
— Не забывайте о маскировке!
А то некоторые залегли и лежат почёсываются. Так не пойдёт.
— Разрешаю для маскировки лица использовать местные материалы.
Глина и черная влажная земля тут же пошли в дело. Не ахти какой маскарад, но все же очертания лица становятся более размытыми.
— Чи, — что там ещё? Понятно, старший тыловой тройки спешит доложиться о замеченном противнике. Что он там мне показывает? Ага, «вижу», — хорошо, — «противника», «машины» «три». Всё правильно, наша колонна возвращается. Молодец, Костенко! Ждем, когда проедут. Пять минут можно расслабиться. Это мне. Бойцы пусть наблюдают, вырабатывают наблюдательность и усидчи… улеживаемость. Ха, не смешно. Одним словом, выдержку. Наконец-то доложили, что колонна скрылась из вида. Можно продолжать движение.
— Чи, — взмах руки «вперёд». Бойцы поднимаются неспешно и это правильно, покидать позиции надо бесшумно. Этому и учили. Сейчас по оврагу до самой дороги. Хорошо, если под дорогой есть ливневая канализация. Должна быть. Если нет, придется по асфальту переходить, а если уж быть совсем точным, то либо перебегать, либо переползать. А это и так и так плохо. Перебегать — из деревни могут увидеть. Местные, может, закладывать и не станут, но не факт, что комбат не оставил там наблюдателей. А переползать — слишком долго. Пока будем ползать — машины десять раз туда-сюда проедут. В принципе, чего я рассуждаю? Овраг метров восемьсот, через десяток минут увижу всё собственными глазами.
«Уф, замачительно» трубы больше метра в диаметре. Лезь не хочу. Вот чёрт, кажется, машина по асфальту едет.
— Чи, — быстрее, быстрее машу рукой. Кажется, успели. В трубе только ветер гудит. Двигателя автомобиля не слышно. Блин, скоро она проедет, а? Ага, кажется, подъезжает. Проехала. Похоже, КАМАЗ. Больше там ничего нет? Самому что ли вылезти посмотреть? Нет, пусть бойцы учатся.
— Чь, «Царьков, одного бойца» — это я знаками. — «Наверх, посмотреть. Понял?». Царьков кивнул. Вот и хорошо. Вот ведь сам полез.
— Чь, — Царьков рукой машет, никого.
— Так, пригнувшись, бегом к лесу, живо! — это я уже голосом. Объяснять знаками нет времени, вдруг еще какая машина поедет… Под ногами пахота, земля влажная. Чернозём к подошвам так и прилипает. Ласты еле поднимаешь. Действительно, ноги как ласты. На каждой подошве килограмм по пять. Вот ведь блин, аж спина взмокла. Да бог с ней, лишь бы не засветиться никому. Кажется, повезло. Пахота кончилась ещё метров десяток, и нас за деревьями уже не увидишь.