Не отдавая себе в том отчета, она заснула в подавленном состоянии и была очень удивлена на следующий день, когда проснулась под внимательным взглядом своего мужа.
Ее ожидал изысканный завтрак: жареные хлебцы и айвовое варенье с корицей, галеты с начинкой из миндаля, лесных орешков и нуги, не считая кофе, аромат которого придал ей сил и жизнерадостности.
Продолжая есть, Лорин искоса рассматривала энергичный профиль своего мужа и его рот, который, даже когда он оставался безучастным, сохранял черты нежности и иронии.
Он наклонился к ней поверх подноса, чтобы поцеловать, и это было мгновением незамутненной радости.
Взволнованная его запахом, она вздохнула с радостным чувством. Его кожа показалась ей более смуглой по контрасту с ее собственной, выделявшейся на фоне белизны простыней. Она прильнула к его шее. Ее волосы, которые какое-то мгновение назад она собрала в пучок, распустились и рассыпались по плечам.
Он тут же сжал жену в своих объятиях и, запрокинув ей голову, жадно прижался губами к ее губам. От столь повелительного соприкосновения у нее перехватило дыхание. Это было похоже на какой-то обжигающий ликер, который лился в горло и проникал в кровь.
Охваченная слабостью, она отдалась ощущению удовольствия от поглаживания его руки, ласкавшей сквозь тонкое полотно рубашки спину, плечи, талию. Ее пальцы впились в волосы Менсура. Теперь она в свою очередь приблизила к себе его лицо и охватила губами его рот.
Они долго и ненасытно целовались, в то время как их ноги переплетались в страстном порыве. Из ее горла вырвался короткий стон. Менсур чуть отстранился, чтобы посмотреть на нее. Позволяя разглядывать себя, она вся трепетала от возбуждения.
Он улыбнулся. Медленным, изящным движением он спустил бретельку, удерживавшую легчайшую ночную рубашку, слегка коснулся ее груди, а затем молча разделся сам. Обнаженный, он жадно прильнул к ее отзывчивому телу.
Лорин с радостью отдавалась счастью принадлежать ему и растворялась в неведомой ранее новизне, уводящей их обоих к новым и новым далям.
Когда же, охваченная волной наслаждения, она слегка застонала, ее голова в полном изнеможении откинулась назад.
Переплетясь друг с другом, они погружались в какое-то сладостное забытье, чтобы, на мгновенье очнувшись, снова потянуться друг к другу и, захмелев от новых объятий, раствориться в нескончаемом сладострастии.
В полуоцепенении упав на кровать, в полном смятении от слабости, охватившей ее тело, она ощутила неуловимое пламя, сжигавшее ее до самых глубин существа.
Некоторое время спустя она села, охватив руками колени, и обвела все вокруг себя умиротворенным взглядом.