— А почему ты это недопонимал? Не видел сути, только чувствовал, что деление на хороших коммунистов и плохих националистов, на патриотов и демократов уж очень какое-то ненадежное, но все равно крутился мыслью вокруг плохих и хороших, да как этих хороших за уши вытащить. Отсюда и твоя логика: можно и нужно исправить ошибки, после чего продолжать людей по-прежнему благодетельствовать. Нет, дорогой! Польза для людей всегда была только в собственных знаниях и в тяжелом труде! В благодеяниях ее никогда не было! Я хочу, чтобы ты этому до конца внял!
— Уже внял… Лезешь с помощью — значит вольно или невольно меряешь других по себе. А что одному благо, то другому беда. И все равно будут думать, что ты помогаешь небескорыстно. Гарантия от ошибки одна — никогда не ступать на «благородный» путь. В этом отличие отношений между народами от отношений между людьми, так?
— Ну так ты ж сам когда-то так и сказал: «Нация не человек — у нее нет воли!» Что такое благородство, она не знает.
— Да, они нас не понимают и судят по себе, считают такими же, как они, националистами, только с другой стороны. Как это мы отказались от их европейской, денежной, буржуазной свободы? От такой необходимой глухой границы с Россией, чтобы эту их «свободу» защитить! Теперь стал на место господ Лари и Виеру и понял всю их злобищу! Для них молдавский язык был только средством. Поэтому они и объявили его румынским. А если бы было выгодно, они объявили бы его каким угодно: зулусским или папуасским… Поэтому, когда мы в ответ выступили против ущемления русского языка, они посчитали, что это для нас такое же средство. Но для нас это была цель. Прямая цель защиты своего пространства и образа жизни. Не ломайте все сразу, обеспечьте равноправие и минимальную прозрачность границы, чтобы люди не чувствовали себя отрезанными, — и никакого конфликта! Но им нужна была граница поглуше и побыстрее. Только одно сомнение меня берет: насчет завершения твоей логики. Дальше что, полный тупик?! Хорошо националам делать нельзя — злобятся. Плохо — тоже нельзя, опять злобятся! Как доберманы после менингита!
— Вот теперь ты точно сам себе противоречишь! Как сам и говорил — оставить в покое. И со временем жизнь их утрамбует. Не они сами, так их дети допетрят, какие вещи имеют подлинную цену и что в неудовлетворенном личном, национальном и денежном тщеславии виноваты не соседи-русские, а сами тщеславные.
— Оставить в покое — это я в другом смысле, о людях вообще, об их жизни, а не о националистах говорил! Так поступить, когда они власть позахватывали, — ох и долго же придется ждать!