Еще час — и начинается Одесса, по которой долго приходится ехать (город растянут вдоль моря в длинную кишку). Заложив вензель по развязке у автовокзала, пробравшись мимо центра по широкому оврагу улицы Фрунзе, фура осторожно переезжает трамвайные рельсы под Пересыпским мостом. Заводы, автобазы, опять заводы… Потом справа показывается бухта со стоящими на рейде кораблями. Лузановка… И машина поворачивает наверх, в окраинный спальный район. Вот наконец и мой новый дом. Недолгая разгрузка при помощи жаждущих подаяния на бутылку алкашей, короткий расчет с ними — и я в своей новой квартире. Крохотная кухня, две раздельные комнаты. Одна из них так мала, что, не будь в ней широкого окна, можно было принять ее за чулан. А по плану квартиры комнаты в ней должны быть одинаковые и смежные. Кусок жилой площади отрезала поставленная прежними жильцами перегородка.
Пахнущие самогонкой грузчики уже посвятили меня в причину их переезда. Сын дяди Сени — наркоман, и по его вине умер от передозировки соседский парень. Склеил ласты в туалете этой самой квартирки. Вплоть до самого их отъезда были какие-то соседские разборки. Поэтому невестка приехала в Тирасполь с подбитым глазом. Что сынуля-нарком, что его покойный дружок были на несколько лет младше меня. Славное идет за нами поколеньице… Не боятся в погоне за кайфом убивать себя шприцем, а вот пули страшатся. Какая, в сущности, разница? Если она есть, только в худшую, позорную сторону…
Приткнув на кухню холодильник и стол, в комнату диван, подключаю к розетке и плохонькой коллективной антенне телевизор. Кое-как настроив его, выхожу на улицу, чтобы где-то перекусить. С одной стороны — частный сектор, там ничего не сыщешь. С другой — высотные дома. Поворачиваю к ним. Магазин рядом, но я не хочу просидеть вечер в обшарпанных стенах квартирки. Иду смотреть район. Через пару кварталов попадается кафе. Над входом вывеска: «Парусник» Квадратное зданьице с круглыми, наподобие судовых иллюминаторов окнами выглядит странно и некрасиво. На корпус корабля оно совсем не похоже. Скорее на дырявый гроб с дребезжащей из плохих аудиоколонок музыкой. Меню — такой же гроб, потеха для вурдалаков. Выбрав снедь попроще, гадаю, не удастся ли поварам ее испортить. Приносят пельмени, склеенные, как ириски. Лучше уж переваренные пельмени и пиво, чем неизвестного происхождения мясо и недомытые овощи. Поев, долго сижу за пивом, пока в компании, отдыхающей по соседству, не начинается свара. Покоя больше нет, поднимаются раздражение на всю эту приморскую чухню, и лучше уйти, чтобы не попасть в историю.