— Смотри, профессор, мать твою, мы твою болтовню еще какое-то время вытерпим, а ляпнешь на стороне пару неизвестных умных слов, свои же могут пришить за оскорбление личности! Я первый дам в дюндель! — сладострастно выговаривает он одно из своих любимых словечек и с торжественным видом вручает мне две сигареты «Президент».
Серж и Жорж, как и Али-Паша, тоже «афганцы». Раньше они знакомы не были и трубку курил только Жорж. Под Дубоссарами, где они встретились, он склонил к этой привычке Сержа, подарив ему свою запаску. По легенде, на Жоржа, снаряжавшего пустой магазин, с воплем «Романия сус!» выскочил не в меру прыткий муль. Оказавшийся рядом Серж застрелил муля, проводив его на тот свет элегантной рифмой «Долбо…бул жос!»[26] Растроганный Жорж сделал своему спасителю ценный подарок. То, что Серж воюет давно и успел укокошить не одного националиста, известно всем, но в такие душещипательные подробности верится с трудом.
Он напоказ груб и тяготеет к фетишам, ко всему, что может подчеркнуть его индивидуальность. Задень его сейчас по трубке, Серж с пеной у рта разовьет целую теорию о том, что он с детства был к этому склонен и почему курение трубки — привычка элитная, а мы все — плебеи и ослы. Жорж, со своей стороны, тоже кое в чем попал под его влияние. Теперь они неразлучны.
За придирки и частые ссылки на Достоевского во втором отделении, которым Серж командует, его так и прозвали — Достоевский. Сейчас эта кличка находится в процессе активного распространения. Их обоих давно уже крестят клоунами. Но я бы сказал не так. Больше всего они похожи на Дон Кихота и Санчо Пансу, или на братьев Чаплин. Низенький Жорж вполне сойдет за потолстевшего Чарли, а Серж выглядит как его старший брат Сидней в том фильме, где он сыграл германского кайзера. Поглядишь на Сержа и Жоржа со стороны, и правда кажется, что они сочно, как в немом кино, общаясь жестами между собой, разыгрывают какой-то спектакль.
Какие только «погонялы» у нас друг другу не навешивают! Известные всей округе Али-Паша с Достоевским не исключение. Не все варианты к людям пристают, но фронтовые прозвища обычно метки, почти всегда сразу догадываешься, о ком речь. Например, Жоржа обзывают Колобком и Маленьким Джоном. Меня — Студентом, Профессором и даже Гансом благодаря вкраплению в речь немецких слов. Есть у нас и Большой Джон. И так далее.
Вообще-то Серж и Али-Паша, каждый по-своему, представляют собой один и тот же типаж бывалого солдата, прошедшего Крым и Рым. Разница лишь в том, что Достоевский грубее, ему не хватает образования. Из-за этого ему чаще приходится помалкивать и многозначительно дуться. А посидев «не в своей тарелке», он частенько срывает на ком-то свое зло. Но в простых кругах, где изящных словес не толкают, он — орел! И меня тянет к ним, только малые заслуги быть ровней не позволяют… Есть и другой тип похожих друг на друга: не лезущих на глаза, спокойных, немногословных, рассудительных и надежных, таких как Жорж, Оглиндэ, Тятя, Федя… Почему вместе оказалось так много людей одного склада? Наверное, потому, что перспектива попасть в огонь сразу делит всех на две группы: на тех, кто бежит от войны, и тех, кто на нее идет. Одни характеры попадают в первую группу, другие — во вторую.