«Действительно, и где здесь она ему давать будет?» — с тоской подумал я. «А впрочем, мне-то что? Я своё дело сделал. Бабу достал…» Я покосился на Свету. Та с интересом и даже какой-то жадностью рассматривала аэродромную суету.
— Что, Светик, домой потянуло? — спросил я, стараясь выглядеть лихим и галантным галантным кавалером. — Небось, дома ждут. Дети то есть?
— Есть. Двое. — коротко ответила она.
— И с кем остались? — пряча своё любопытство на тему семейного её положения, спросил я. «Вот будет класс, если она ещё и замужем окажется…»
— А ни с кем. — почти безразлично ответила она. — Сами с собой.
— В каком смысле?
— В таком. Дочка старшая. Вот она за младшим и смотрит.
— И сколько же ей лет, такой самостоятельной?
— Четырнадцать…
Неожиданно мне стало стыдно за свой пошловатый цинизм. Уши предательски вспыхнули. «Как же жизнь-то тебя скрутила, если бросила их одних, сюда подалась…»
— Геройская у тебя девчонка! — постарался хоть как-то польстить ей я. — Такая в жизни не пропадёт.
— Не пропадёт… — Эхом откликнулась она, и мне на миг показалось, что лицо её потеплело.
У знакомой вертушки уже нервно топтался экипаж.
— Ну, и где ваши? — накинулся на меня командир — Взлетать давно пора. Через два часа уже темно будет. Как нам возвращаться, ползком что ли? Это же не танк, это вертолёт…
— Сейчас подъедут — сходу бодро соврал я, по опыту зная как опасно говорить ожидающим вертолётчикам правду об опозданиях. — За нами должны были выехать…
— Ну, смотрите! Через полчаса не взлетим, я машину закрываю и на ночёвку. — сердито рубанул командир и, круто развернувшись, забрался в кабину. Уже из кабины, словно вспомнив о чём-то, повернулся ко мне и кивнул в сторону, стоявшей у клубного «батона» поварихи:
— А эта баба что, тоже с вами летит что ли?
— Нет. Она это… ну, в общем, провожает одного парня…
— Ясно! — хмыкнул командир. — Тогда видно ему глаза выбило, или он с рождения слепой! — и скрылся в кабине, а я побрёл к своим.
— Лёлёк, ну где там твой дружан? — нетерпеливо спросил Толя, поглядев на часы. — Ты же сказал он уже ждёт.
Я только развёл руками. Обманывать Толика не было никакого смысла.
— Толян, потерпи дорогой. Сейчас подъедут. С меня самое большое ухо из всех который отрежем.
Услышав про ухо, Толя подобрел.
— Ладно. О чём вопрос? Но твой корешь мне теперь точно ухо должен. Так ему потом и передай! Только пошли в «батон», а то зябко здесь на ветру…
В машине было тепло и, только сейчас я заметил, что почему-то пахло копчёным салом.
Отгадка пришла через минуту. Открыв «бардачок» Толя извлёк на свет божий промасляный свёрток и солдатскую флягу.