Тут доктор развеселился до предела:
– Ну, как история?
Проводницы сокрушённо закачали головами:
– Это ж надо такому случиться!
Про Аполлона, казалось, совсем забыли.
– А, скажите, доктор, мужик тот хоть жену свою признал потом?
Доктор, видно, только и ждал этого вопроса, потому что аж заржал, как конь – оказалось, предел ещё не предел. Он явно растягивал удовольствие, которое сам получал от своего рассказа, видимо, уже не в первый раз.
– Признал. А как ему было её не признать, если это она сама его…
Тут доктор постучал себя кулаком по голове. Проводницы с раскрытыми ртами уставились на него. Аполлон тоже раскрыл рот, подвигал челюстями, сверяя свои теоретические познания в анатомии с действительностью.
– Оказывается, – доктор уже захлёбывался от смеха – предел ещё отодвинулся, – бедолага мыл после ужина посуду – она его вот так держала…
Кулаки доктора, стиснутые один над другим, завращались над головой Аполлона.
– Ну и кокнул нечаянно одну тарелку. Так она за это на его голове два сервиза расколотила… Да… Начала со столового, а чайным доконала…
При этих последних словах рассказа смех доктора превратился в икоту – предел оказался беспределом.
Проводницы освободились, наконец, от напряжения, в котором держал их рассказчик, и поворотили свои повеселевшие взоры на Аполлона.
Тот вымученно, но стойко улыбнулся и произнёс, едва шевеля пересохшими губами:
– Пить…
Незнакомая проводница расторопно наполнила стакан водой и хотела уже поднести его к губам страждущего, но цепкая рука доктора, в своём икании, видно, дошедшего до экстаза, оперативно перехватила сосуд на полпути. Зубы доктора заклацали по стеклу, и стакан быстро опорожнился. Аполлон слизал упавшие на его лицо капли.
Содержимое второго стакана тоже попало в желудок доктора, и только третья попытка проводницы напоить травмированного оказалась успешной. Аполлон приподнялся на локтях и сам взял стакан.
– Будет… ик… жить. Главное… ик… покой. Ну, я пошёл… – доктор сглотнул, – спать.
Весёлый доктор скрылся за дверью купе проводников – именно там находился пострадавший от кулака апофеоза верной дружбы Сани Аполлон.
Тут же в дверь просунулась голова одного из пассажиров:
– А чай будет?
– Какой тебе чай посреди ночи? Чай до утра потерпишь, – знакомая проводница вытеснила любителя почаёвничать своей грудью и, закрывая дверь с обратной стороны, бросила подруге:
– Валя, я пошла, а ты уж тут присмотри за этим бедолагой.
Напившись, Аполлон почувствовал, что к нему полностью вернулась способность соображать и даже двигаться. Челюсть, правда, по-прежнему ныла, и говорить было несколько затруднительно, но это неудобство сразу отошло на задний план, когда он в спокойной обстановке смог, наконец, как следует рассмотреть оставшуюся в купе проводницу. Она казалась совсем ещё девчонкой, довольно симпатичной, с большими синими глазами и светлыми вьющимися волосами; под форменной одеждой угадывалась точёная фигурка с крутыми бёдрами и длинными стройными ногами.