– Я вам что-то хочу сказать на ушко, – Аполлон вплотную придвинулся к девушке.
– Что? – то ли с наигранным, то ли с неподдельным интересом – трудно было понять – спросила она.
– Это секрет, только на ушко. И только вам. Вас как зовут?
– Таня.
Девушка с откровением и, как ему показалось, с пониманием посмотрела прямо ему в глаза, если, конечно, могла разглядеть их, эти самые глаза, за зеркальными стёклами.
– А вас как звать? – спросила в свою очередь она.
– Аполлон.
Таня прыснула:
– Правда, что ль?
– Правда. А что тут смешного? – слегка смутился Аполлон.
– Ну, не знаю… А вы что, тоже тогда с неба свалились?
Аполлон в изумлении отстранился:
– Это почему же?
– Ну, Аполлон – это ж американская ракета, – со снисходительной улыбкой пояснила Таня.
– А-а-а, точно, – Аполлон расслабленно улыбнулся.
Таня уже более доверительно посмотрела на Аполлона:
– Ну, какой там у вас секрет?.. Аполлон…
– Только на ушко.
– На ушко, на ушко, – Таня улыбнулась и, повернув ангельскую головку, изящным движением руки отбросила назад пшеничные пышные волосы, оголяя маленькое точёное ушко.
Сняв очки, Аполлон приблизил к нему губы и нежно-нежно, как только мог, прошептал:
– Таня, вы просто прелесть!
Коснулся бархатистой раковины губами, осторожно, едва касаясь, лизнул языком мочку.
Таня слегка отстранилась и замерла. Затаив дыхание, она ждала следующего шага. Вот оно, то чЩдное мгновение, которого, может быть, не стСят все последующие сексуальные изыски и кульбиты вместе взятые.
Аполлон ещё раз нежно лизнул мочку, завёл язык с обратной стороны раковины, провёл самым кончиком языка за ушком, там, где начинается шея, медленно втянул влажными губами мочку в рот. Рукой нашарил руку девушки, лежащую у неё на бедре, погладил тонкие пальчики, пропустил между ними свои пальцы, легонько, испытующе сжал. Таня ответила слабым пожатием. Началась игра пальцев.
А тем временем язык Аполлона не переставал блуждать в поисках всё новых и новых открытий. Таня медленно поворачивала голову навстречу неиссякаемому источнику нежности. Губы Аполлона уже скользили по шелковистой щеке, приближаясь к полуоткрытому влажному, зовущему рту, через который из самой глубины души вместе с прерывистым дыханием уже вырывался еле уловимый стон.
– Ты прелесть, Таня… Танюша… Танечка… – с придыханием перечислял Аполлон уменьшительно-ласкательные производные, которым он в своё время при изучении языка уделял специальное повышенное внимание.
Танюша под таким напором скопившейся в Аполлоне нежности окончательно сомлела. Аполлон поймал, наконец, своими губами её пухлые, сочные губки, впился в них, и сразу почувствовал, как кончик Таниного языка заскользил по его языку, всё дальше и дальше, всё усиливая и уплотняя плотский контакт.