— Либо тупая сука, либо морозоустойчивая блядь.
— Ну, тогда понятно, — я усмехнулся.
— Сейчас работать? — Андрей сочувственно посмотрел на меня.
— Работать, работать, — я устало махнул рукой.
— Так давай поможем, выпотрошим этого черта — Аджамаля. Не бойся, пальцем не трону, так — психику поломаю.
— Спасибо. Понадобится — обращусь, а сейчас — домой, в отдел. — Я забрался на броню.
Спать охота. Теперь с этим клоуном возиться еще.
Ступников
Ночка выдалась еще та! У меня на руках было три адреса. Это просто звучит: «три адреса», все равно, что посетить за вечер три пивных бара. Ничего сложного, лишь бы мочевой пузырь выдержал. А вот здесь все несколько иначе. Эх, поработаем!
Я протер глаза. Спать хочется! Ночь скоро кончится, а работы еще непочатый край. Через несколько часов приедет много-много народу. Все важные, надутые. В зависимости от обстановки они примут решение.
Я вышел на воздух. Толпы аборигенов не было. А я уж думал, что будут нас штурмовать. Не стали.
А воздух-то на улице хорош! Если бы он не был пропитан вонью сгоревшей соляры, то идиллия была бы полной.
Закурил. Сигарета выкурилась что-то быстро. А спать-то как хочется! Увидел главного «шпиона» — Калину.
— Эй, Андрей! Где мои хлопцы? — окликнул я его.
— Майор Иванов! — проорал в темноту Андрей.
— Тут я. Чего надо?
Из темноты вышел мой знакомый майор, тот самый, что вез меня из Толстого Юрта. У Иванова было помято лицо. Было видно, что человек спал, а тут внезапно сдернули, да еще под руководство какого гэбешника, или, как нас называли военные, «чека».
Не скажу, что военные питали к органам госбезопасности особую привязанность. Просто считали, что таскали для нас каштаны из огня. Зачастую так оно и было, только они не понимали до конца, что мы делаем одно дело — боремся с духами.
— А, тезка! — я протянул руку Иванову.
— Привет! — буркнул он. — И зачем я тебя сюда привез? — Он сокрушенно помотал головой. — Сидел бы ты в Толстом Юрте, и все бы здесь тихо было. — Теперь он широко улыбнулся.
Когда у человека есть чувство юмора, это радует.
— Кого чистить будем? До утра потерпеть не может?
— Не может, Саша, не может. Утром приедут всякие белоручки, будут нас учить жизни, мол, мы здесь бесчинствуем и прочее. Мальчик уже большой, все видел, все знаешь!
Майор зло и длинно плюнул в темноту, показывая свое отношение ко всяким комиссиям «сверху».
— Бля, мы так много не навоюем. Все может кончиться как в первую войну. Подпишем акт о капитуляции. — Он махнул рукой.
— У тебя есть мысли на этот счет? — этот майор мне определенно нравился своей прямотой.