Короткий смешок вырвался у нее:
— Всемогущий Боже! Никогда бы не поверила!
В ответ он тоже усмехнулся и поцеловал Аманду в шею, отчего по ее коже пробежала дрожь.
— Я не спрашиваю, понравилось ли тебе, — сказал он, скривившись. — Это просто чудо, если никто в отеле не слышал тебя, и как только у меня перестанет звенеть в ушах, я заставлю тебя покричать еще немного.
— Не уверена, что у меня хватит на это сил, — заметила она. — У меня словно все кости переломаны.
— Дорогая, мы только начали. Мне еще многому нужно тебя научить.
С поразившей ее легкостью он приподнял ее снова. Испугавшись, она вскрикнула:
— Ведь ты не уронишь меня на пол, Грэнт Гарднер! — Ей казалось невероятным, что он еще в состоянии держаться на ногах.
— Прекрати ныть, — потребовал он. — Держись за мой пояс, а не то брюки свалятся, и мы оба рухнем на пол, так и не добравшись до постели.
Так они и достигли постели. Грэнт нес Аманду, Аманда придерживала его брюки, и оба хихикали, словно напроказившие дети.
Да они, в сущности, и были ими.
К рассвету Аманда потеряла счет преподанным ей способам любви. Страсть их была то бурной, то нежной. Каждый узнавал тело другого, находя те волшебные закоулки, помогающие разжечь страсть и заставляющие сердца рваться из груди.
За эти несколько часов Аманда узнала о собственном теле больше, чем могла когда-либо себе вообразить. Не меньше узнала она и о Грэнте — как доставить ему удовольствие, как свести его с ума. Чем ласкать его — губами, руками, телом. Сначала он шептал ей на ухо наставления, затем она отдалась на волю собственного инстинкта, желания и любопытства.
Обессиленная, Аманда лежала в блаженной истоме в объятиях Грэнта, голова ее покоилась на его плече, а комната понемногу наполнялась светом встававшего солнца. Сквозь дремоту она услышала, как он негромко спросил:
— Как ты решилась?
— На что? — сонно спросила она, перебирая пальцами темные, густые волосы на его груди и наслаждаясь этой игрой.
— Стать моей любовницей.
— Что?! — Она стремительно села, и на ее лице смешались удивление, замешательство и гнев. — Что ты сказал?
Презрительно скривив губы, он приподнялся и, наклоняясь к краю кровати, стал разыскивать свои брюки.
— Я вижу, что ты прекрасно меня слышала, Аманда. Наверное, я неправильно воспринял сегодняшнюю ночь.
— Ясное дело — неправильно! — воскликнула она, натягивая простыню.
— Тогда как же все это понимать?
Она зло посмотрела на него, откинула с лица прядь своих черных волос и отрезала:
— Как хочешь — как сумасшествие, как безумие. Как угодно, кроме…
— Кроме желания стать моей любовницей, — подсказал он, натягивая трусы. Он потянулся за рубашкой.