Сержант кивнул:
— Понял. Разреши удалиться?
— Давай! И не обижайся, Оман. Иначе поступить я не мог.
Мансур улыбнулся:
— Да ладно. А вообще ты молодец. Не ожидал. В жизни так и надо. Выживает сильный, слабых давят. Я думал, ты слабый, ошибся! И можешь не поверить, но рад этому. А насчет обиды даже базара быть не может. Никаких обид.
— Хорошо. Работай.
Сержант последовал к полевой кухне, старший лейтенант вернулся в блиндаж.
Валентина уже накрыла стол.
Посередине стояла фляжка со спиртом и банка с водой. Губочкина разбавила спиртное в пластиковой бутылке. Жаров спросил:
— Приняла решение?
Женщина ответила:
— Да!
— Слушаю.
— Я решила, Игорек, подчиниться тебе. Но если ты не сдержишь своего слова о вознаграждении, договор будет расторгнут. Согласен?
— Вполне. За это и выпьем.
— Я не пью спирт!
— Извини, но «Мартини» я тебя угостить не могу, так что придется выпить то, что есть!
Старший лейтенант разлил крепкий напиток по кружкам. Себе граммов 200, любовнице и подельнице с этого мгновения наполовину меньше.
Поднял кружку:
— За наше взаимовыгодное и очень приятное, по крайней мере для меня, сотрудничество!
Валентине пришлось подчиниться.
Она с трудом проглотила разбавленный спирт, тут же закусив соленым помидором.
После обеда почувствовала себя плохо. Ее тошнило. Не привыкла к крепким напиткам. Попросила разрешения прилечь. Старший лейтенант спросил:
— А как же связь?
— Так я же буду рядом.
— Хорошо. Полежи, поспи. Но так, чтобы сеанс связи не пропустить. Впрочем, сейчас в части вряд ли кто вспомнит о нас. Ложись. А я пройдусь, не буду тебе мешать.
Начальник блокпоста вышел из блиндажа, направившись в пустой капонир. Без пяти четыре появился Мансуров с биноклем на груди. Доложил, как ни в чем не бывало:
— С обедом порядок, командир. Личный состав накормлен.
— Хорошо. Дай оптику, я свою в блиндаже оставил.
Сержант передал бинокль офицеру.
Жаров навел объективы на верхушку перевала, прямо напротив капонира, чуть правее начала трещины, рассекающей склон до террасы и входа в пещеру.
Ровно в 16–00 среди двух валунов появился черный флаг. Без оптики с поста заметить его было невозможно. Флаг замер на несколько секунд, затем невидимый знаменосец помахал им из стороны в сторону. После чего черное полотно исчезло, вершина Катаванского перевала приняла первозданный вид.
Старший лейтенант, опустив бинокль, удовлетворенно проговорил:
— Порядок. Есть сигнал.
Мансуров спросил:
— С Расулом мне связаться?
Жаров неожиданно для контрактника запретил:
— Нет. Я сам сделаю это. Следуй в блиндаж первого отделения, отдыхай до полуночи! Затем выставишь на позиции Гошу и сам займешь обычную позицию. Перед началом акции, я подойду к тебе.