Идиот! Он все испортит!
Вот и все, что сказал Кейбу неизвестный. Кейб почувствовал, что контакт исчез, словно неизвестный решил, что от них больше не будет никакого толку. Трудно было винить его за это.
Золотой испуганно заскулил, а второй слуга приготовился к бою. Тома снова поднял руку, но, прежде чем он успел метнуть огненный язык, ледяное существо раскололось на куски, с грохотом рассыпавшиеся по полу. Дракон повернулся и наткнулся на взгляд разъяренной Гвен:
— Ты сейчас на всех нас навлек смерть, герцог Тома!
— Фу!.. — Дракон отвернулся и ринулся к своему отцу, лежавшему на полу. В нем произошла разительная перемена, и его спутники растерянно смотрели, как нежно Тома помогает отцу подняться. Мягким, воркующим голосом он успокаивал дрожащего и перепуганного Золотого — жалкий обломок могучего воина, некогда правившего всем Драконьим царством.
Один раз Тома покосился на Кейба, и волшебник понял, что дракон ни на минуту не забывает, кто превратил его родителя в ничтожество. Кейб и сам стыдился своей выходки, хотя в тот момент ему ничего другого не оставалось. Он сомневался, что когда-нибудь захочет повторить этот грязный трюк.
— Ну, идем же!.. — так же нежно Тома повел отца. Вдруг лед под его ногами начал таять, и Тома увяз на несколько дюймов.
Гвен указала на пол:
— Лед! Он шевелится!
Куски льда полетели из-под ног дракона во все стороны. Тома вытянул руку, пытаясь расплавить лед, прежде чем он раздвинется еще глубже, но пламени больше не было.
Лед уже засосал Тому до колен. Он попытался освободить одну ногу, но не сумел. Кейб двинулся к нему на помощь, но обнаружил, что его собственные ноги уходят в лед, и… Или это воображение? Неужели ледяные пальцы сжимают его лодыжки?
Закричали Гвен и Хейден. Кейб наскоро состряпал простенькое заклинание, которое должно было освободить его ноги, но ничего не произошло.
— Я так и знал! — завопил Тома. — Это ловушка!
При других обстоятельствах Кейб непременно нашел бы подходящий ответ. Они были брошены на произвол судьбы, и не без оснований. Их хранитель — а Кейб знал, что он, она или оно следовало за ними задолго до вступления в Пустоши, — отвернулся от них. И все из-за Томы.
Тома поддерживал Золотого, и только одна его рука была свободна. Кейб больше не мог обернуться к Гвен, потому что лед доходил ему до пояса. Его жена и эльф теперь молчали. «Погибли или скоро погибнут», — подумал Кейб.
Тир не сказал всей правды. Погибнуть суждено было не только Кейбу. Ему следовало догадаться, что умрет и Гвен, снова попавшая в сверкающую тюрьму, но на этот раз — навечно.