Не помню, когда бы еще время тянулось так медленно. Мгла за окном поредела. Затем взошло солнце, озарив мир первыми лучами. Потом оно поднялось в зенит. Мы прислушивались к каждому шороху. Наконец, дверь распахнулась, и вошел Нокс. Вид у него был усталый и встревоженный. Мэтт тут же подал ему бокал вина.
- Говори. Узнал, где она?
- Ваша светлость, нужно спешить. Сеньорита Элина у них. Я видел. Девушка выглядит совсем больной. Не знаю, что с ней сделали.
Граф побледнел, я изо всех сил сжал подлокотники кресла.
Нокс продолжил:
- Лагерь охраняют спустя рукава. Можно захватить врасплох, я проведу.
Не знаю, сколько времени пребывала я в забытье, а когда очнулась, увидела, что меня окружает толпа женщин. Тело болело. То ли я ушиблась, когда упала с кобылы, то ли меня так небрежно волокли по земле? Я узнала некоторых из цыганок, только наряжены они были иначе. На них была мужская одежда, а на поясах - оружие: мечи и кинжалы. От ужаса я чуть не закричала, но чувство самосохранения превозмогло страх и боль. Я быстро закрыла глаза. Пусть думают, что еще без сознания.
Услышала, как кто-то подошел и спросил:
- Все еще не очухалась?
Что-что, а очухиваться я не собиралась. Несмотря на то, что меня пнули в бок, и довольно ощутимо.
Еще несколько голосов поинтересовались:
- И чего возимся? Прирезать и все дела.
- Может, уже подохла?
- Я вам дам, подохла!
Обладательницу этого голоса не вспомнить было невозможно. Красивую и злющую предводительницу цыганок я узнала сразу.
- Девка нужна мне живой! Приведите в чувство.
Мою голову приподняли и что-то влили в рот. Напиток походил на вино. Я закашлялась и открыла глаза. Первое, что увидела: склонившееся надо мной лицо прекрасной цыганки. Ожигающая ненависть в ее глазах поразила меня.
Рядом с цыганкой стояла... Бет. Я обрадовалась. Даже забыла про боль и страх. Кузина жива! Слава богу! Вот счастливы будут дядя и тетя.
Я улыбнулась сквозь слезы:
- Бет!
И попробовала приподняться.
Сестрица подскочила и изо всей силы пнула меня ногой в бок. И что-то прокричала. Я не сумела разобрать, что именно. Горло мое сдавило какой-то удавкой, я захрипела и опять потеряла сознание.
В этот раз меня привели в чувство при помощи ведра воды. Потом подтащили к дереву и усадили. Если бы ствол не служил опорой моей спине, я бы опять упала на землю. Ощупав шею, я поняла, что ее сжимает ошейник. Конец привязанной к нему веревки был обмотан вокруг ствола.
'Атаманша', не знаю кто уж она была на самом деле, цыганка или предводительница разбойничьей шайки, долго рассматривала меня, а потом плюнула под ноги: