Словесная перепалка слегка испортила натроение, но, выйдя во двор, я вновь повеселела. Меня ждала карета. Ласка была привязана сзади. Мне захотелось возразить и потребовать разрешения ехать верхом. Однако я взглянула на плетку в руках графа и решила промолчать.
И почему я так боюсь его плети? Он ни разу не ударил меня. Даже не замахнулся. Но я слышала, как кричали служанки, и видела разбитую мебель.
Я устроилась на мягких подушках. Граф некоторое время ехал рядом верхом, потом крикнул оруженосца, кинул ему поводья своего коня и на ходу перебрался ко мне.
Я вжалась в самый дальний угол кареты и уставилась в окно. Внимательно рассматривала горные склоны, делая вид, что любуюсь пейзажем. Вот только совсем не прикасаться к графу не удавалось. На крутых склонах карета наклонялась то в одну, то в другую сторону и мы по очереди падали друг на друга. Мэтт еле заметно усмехался.
Вдруг лошади захрипели. Люди закричали. Один из воинов приблизился к карете.
- Ваша светлость, недалеко хищник.
Граф приказал остановиться и вышел наружу. Я последовала за ним. На одном из утесов, нависающих над дорогой, стоял ягуар. На фоне синего неба он смотрелся великолепно.
Зверь оскалился и зарычал. Кони под седоками заплясали. Все, кроме моей кобылы. Она вдруг заржала нежно и ласково. Зверь посмотрел в нашу сторону. Я закричала:
- Ягуарчик! Милый! Иди ко мне.
Он снова зарычал. Но сейчас это был уже не злобный и опасный хищник. Зверь всматривался в меня с каким-то напряжением. Тело вытянулось, ноздри задвигались, втягивая воздух. Но он не сделал и шага мне навстречу.
Я разревелась и вцепилась в рукав графа.
- Граф, это же ваш подарок. А я и спросить про него боялась. Думала, может, вы его уничтожили.
Тут я замерла. На камень, на котором стоял мой бывший питомец поднялся еще один зверь. Только поменьше и постройнее.
Граф обнял меня и осторожно погладил по плечу:
- Он не подошел, но показал нам свою подругу.
Я увидела, что звери уходят, и снова расстроилась.
Мэтт вздохнул:
- Временами вы кажетесь таким ребенком. Вам бы, сеньорита, играть в куклы, а не с сердцами мужчин.
Я забралась в карету и продолжала плакать. Но не о ягуаре, а о себе. Давно ли я была свободна, как этот дикий хищник, и могла ни о чем не переживать. А сама тратила время на страдания о сеньоре Марко. Теперь они казались наивными и детскими. Ладно, все, что было, осталось позади. Только что ждет в будущем, тоже неизвестно.
Через какое-то время граф снова перебрался ко мне:
- Нам нужно поговорить, сеньорита Элина.