Уже на шоссе Гордеев сориентировался. Они ехали не в сторону Москвы, а в противоположном направлении, на северо-запад. Скоро свернули с трассы на узкую, когда-то асфальтированную, а нынче разбитую донельзя дорогу, по которой катили около сорока минут. Поля справа, поля слева, далеко впереди — зеленая полоска леса, на фоне которой виднелись какие-то вертикальные штрихи, светлые кубики, оказавшиеся вблизи металлическими мачтами и приземистыми строениями.
Как оказалось, стремились они именно туда, к кубикам и штрихам. Это был небольшой полевой аэродром с грунтовой взлетно-посадочной полосой. Из авиатехники на нем присутствовали старенький облезлый «Ан-2» и пара спортивных «Яков» под выцветшими брезентовым чехлом. Рядом с одним из домиков стоял «УАЗ».
При приближении «Лексуса» дверь дома распахнулась и на пороге появился мужчина в камуфляже и с охотничьим ружьем на изготовку. Он пристально вглядывался в подкатывающую машину.
— Охрана не дремлет, — подал голос молчавший всю дорогу Белявский и приказал водителю: — Посигналь ему.
Два коротких и один длинный сигналы клаксона успокоили камуфляжника. Он опустил ружье и спустился с крыльца, встречая гостей. На вид ему было лет шестьдесят.
— Привет, Казимирыч, — поприветствовал его Белявский, выходя из машины. — Погода нынче летная?
— И тебе привет, Евгений Серафимович, — степенно ответил Бесу мужчина. — Для вас, может, и летная, а для меня что солнце, что туман, разницы нет — все по земле и то ползком.
— Ну, ты свое отлетал, дай бог каждому столько. И насчет того, что ползком, сомневаюсь. За тобой не каждый молодой угонится. Что там с нашей птичкой-невеличкой?
— На подлете, — коротко доложил Казимирыч. — Минут через пять будет.
— Вот и ладненько, — потер руки Белявский и фальшиво напел: — «Страна дала стальные руки-крылья, а вместо сердца пламенный мотор…»
— Как дала, так и отняла, — неприветливо буркнул Казимирыч. — Я к себе, у меня чай стынет. В гости не приглашаю, вы и без моего угощения, думаю, обойдетесь.
Когда он скрылся в домике, Белявский обратился к Гордееву:
— Как ты считаешь, сколько Казимирычу лет?
— Ну примерно лет шестьдесят, — пожал плечами Станислав.
— Не угадал, почти восемьдесят.
— Ничего себе, — удивился Гор. — А выглядит на двадцать лет моложе.
— Бывший летчик, полковник, командир истребительного полка, Герой Советского Союза. На Отечественную войну не попал по возрасту, только-только в училище летное поступил. Зато в пятидесятые-шестидесятые годы успел и в Корее повоевать, в дивизии Кожедуба, и во Вьетнаме отметиться, где звездочку Героя и заработал, и на Ближнем Востоке отличиться в «шестидневной» войне.