— Доставай сейчас, — потребовала она. — Я подожду.
Услышав шаги за дверью, Дойл мгновенно отскочил от нее и нагнулся за ящиком «Лимонной горькой», которая стояла у косяка.
Когда дверь открылась, он нес ящик к стойке. В двери показались Бинчи и Мэри, в бар они вошли вместе. Бинчи уже надел пальто, и его лицо обрело нормальный для него розовый цвет.
— Джек, мне нужно на время выйти. Присмотри за заведением, ладно? — сказал он, потуже затягивая пояс.
Дойл кивнул.
Бинчи покосился на Мэри и вышел.
Она присела на табурет возле стойки и запустила руку в свои длинные светлые волосы.
СОВСЕМ КАК ДЖОРДЖИ КОГДА-ТО.
Да, и мертвая она не выходит у него из головы. Совершенно лишнее.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — обратился он к Мэри, окидывая ее оценивающим взглядом.
Когда она подняла голову, он был поражен цветом ее глаз. Светло-карие, они словно светились изнутри и прожигали насквозь.
— Я выпью апельсинового сока, — ответила она, роясь в своем кошельке.
— Я угощаю, — сказал Дойл, придвигая к ней стакан.
Он стал наблюдать, как она пьет.
— Вы знакомая Джима? — спросил он.
— Можно и так сказать.
— И давно вы знакомы?
— Вы задаете слишком много вопросов.
— Я любопытный.
— Я заметила.
— Я говорил вам, как меня зовут?
— Не помню, чтобы я спрашивала об этом.
— Джек Фейган, — сказал Дойл, протягивая ладонь для рукопожатия.
— Привет, Джек Фейган, — ответила она улыбаясь.
Прикоснувшись к ее руке, он почувствовал, какая гладкая у нее кожа.
КТО ТЫ?
— Давно вы здесь работаете? — спросила она.
— Начал сегодня утром. Меня рекомендовала на эту работу сестра мистера Бинчи. Снимаю у нее комнату, в доме на Мэлоун-роуд... Я должен был работать вместе с братом, но... — На его лице появилось горестное выражение.
— Что случилось?
— Гады из ОДС убили его. Он позволил себе сказать все, что думает о них. Ублюдки.
Мэри бесстрастно смотрела на него.
— ОДС, чертовы англичане, какая разница? — продолжал он. — Все они враги. Мой брат понимал это, и вот теперь он мертв.
— А как насчет вас? — тихо спросила Мэри. — Что думаете вы?
— Я думаю, что только ИРА борется за правду, — сказал он, понижая голос.
— Очень многие не согласились бы с вами.
— Ну и хрен с ними. Тех, кто со мной не согласен, не волнует судьба Ирландии. Чертовы политиканы ничего не делают. Одна лишь ИРА продолжает борьбу. — Он перегнулся через стойку бара — его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица. — Вот что я вам скажу: если бы мне дали оружие и показали ублюдков, убивших моего брата, я бы их собственноручно перестрелял.
Мэри пила сок, оценивающе разглядывая Дойла.