Визгливый вой пилы резко оборвался, его сменил вызывающий тошноту треск, когда врач стал ломать надпиленные ребра, выставляя на всеобщее обозрение внутренние органы. Взяв ножницы и аккуратно разрезав плевру, Поттер начал вскрывать легкие чуть ниже трахеи. Инструмент в руках мастера точно прошел сквозь оболочку легкого, выпустив прозрачную жидкость, за которой тут же последовали первые темные сгустки крови. Не обращая внимания на густой красный поток, Поттер руками раскрыл легкое сверху донизу. Рэндол напряженно сглотнул.
— Точно такая же картина, инспектор, как и в предыдущих случаях, — констатировал Поттер.
— И что же все-таки это означает? — поинтересовался Рэндол, отведя взгляд от развороченного торса. Ему хотелось курить, его пальцы беспокойно мяли в кармане пачку «Ротманса», в то время как он сам изо всех сил пытался сохранить самообладание.
Поттер пожал плечами:
— Убийца нападал сзади. Это видно по этим вот порезам. — Он указал на три особенно глубокие раны в нижней части шеи. — Холодное оружие использовалось для рубящего удара. Это резаные, не колотые раны. Тот факт, что на руках жертвы отсутствуют порезы, которые неизбежно появились бы, если бы жертва оборонялась, свидетельствует о том, что пострадавший был мертв после первого же или второго удара.
— А можно ли отсечь голову одним ударом? — спросил Рэндол. — Если, например, его наносит очень сильный человек.
Поттер покачал головой:
— Нет.
— Вы, похоже, абсолютно в этом уверены.
— Дело в том, инспектор, что сила здесь совершенно ни при чем, — он слегка улыбнулся. — Все дело в технике. В средние века, вплоть до шестнадцатого столетия, обезглавливание являлось повсеместно принятым способом смертной казни. И необходимо было виртуозно владеть этим искусством, если можно так выразиться. Палачей готовили к их работе, необычно, чтобы отрубить голову, им требовалось два или три удара. А они ведь использовали топоры или большие мечи. В наших же случаях раны нанесены сравнительно небольшим орудием.
Рэндол кивнул.
— Благодарю за урок истории.
— Кроме того, в этом случае, — Поттер кивнул на труп, — как и в двух предыдущих, голова была отрублена серией ударов. Отрублена, а не отпилена.
Белый словно мел, Фаулер попросил разрешения выйти на свежий воздух. Рэндол приказал ему дожидаться в машине. Молодой полицейский с облегчением направился к двери, и его шаги гулко прозвучали в просторной холодной лаборатории. Оставшиеся подождали, пока она за ним закроется, и оживленно заговорили. Рэндол наблюдал, как патологоанатом завершает аутопсию. В голове инспектора рождались самые разные мысли. Харви... Орудие убийства... Но что-то, сказанное Поттером, не давало ему покоя: а, вот эти его слова о том, что сила здесь совершенно ни при чем. Он обдумал эту мысль всесторонне и, не придя ни к какому выводу, отложил ее на потом. Инцидент в магазине бакалейщика прошлой ночью подтверждал его подозрения. Пол Харви в ответе уже за три убийства. Главное теперь — найти его. Инспектор задумчиво покусывал нижнюю губу. Найти Харви. Да, он пытается это сделать вот уже почти три месяца и ничуть не приблизился к решению проблемы. Пока он стоит в этой холодной комнате, его люди рыщут по всему Игзэму и его окрестностям, прочесывая по второму разу каждую пядь земли в тщетной попытке поймать маньяка. Рэндол глубоко вздохнул и поглядел на часы. Десять тридцать четыре. Он пробыл в больнице больше трех часов с того момента, когда в саду перед домом в южной части города нашли этот труп. Инспектор прибыл на место преступления, затем сопровождал «скорую помощь» в больницу и остался, чтобы подождать результатов вскрытия. По правде говоря, у него не было намерения присутствовать при последней процедуре, но, поскольку в его собственном кабинете делать было абсолютно нечего, кроме как бить баклуши да выходить из себя, ломая голову над тем, куда мог подеваться этот чертов Харви, он решил остаться.