Успев, однако, выдернуть из разгрузки магазин с гранатами.
Поменял. Передёрнул. Поставил на «удар». Дальше что?
Дом содрогнулся, как будто в него врезался «КамАЗ». Что-то рухнуло сверху. И сразу стало плохо видно — поднялась пыль.
Где этот люк? Где этот долбаный люк?
Вот он. И приподнят.
И новый удар, сильнее первого. Кажется, наверху что-то рушится всерьёз. Выстрелы — едва слышно. Но много и часто.
Не видно ни черта.
Включилась ИК-подсветка. И в тот же миг люк подлетел — словно под ним что-то взорвалось.
Юра видит… нет, неправильно: ему показывают (он понимает это задним числом, но реагирует мгновенно, не размышляя, — и эта мгновенность его потом терзала) десяток — нет, больше — одинаковых запрокинутых плоских лиц с блестящими глазами и тёмными провалами пустых беззубых ртов, и белые пухлые, как будто надутые резиновые перчатки, руки, и в этих руках одинаковые запелёнутые в тряпьё младенцы, и среди всех этих лиц одно мужское, бородатое по самые глаза, какой-то нелепый обсосанный треух на голове… Он потом поймёт, как, каким образом, определил, что всё это фальшак, наваждение: очень просто: картинка была чёрно-белая, а не чёрно-зелёно-красная, как в ПНВ; то есть и настоящую картинку он видел, но вторым планом, размытым фоном, а эта, первая, была из его давних кошмаров — уже, казалось бы, прочно забытых. Но руки сами сделали всё куда раньше, чем он что-то понял, чем осознал увиденное, проанализировал, сопоставил, вспомнил, — руки вскинули ружьё, и первая же граната ударила в бородатое лицо, и тут всё заволокло дымом, и что-то сильно толкнуло Юру в грудь, но он устоял и выстрелил ещё два раза, теперь уже наугад, ничего не видя в дыму.
И тут дом содрогнулся в третий раз — и лестница рухнула, придавив собой вход в подвал и едва не раздавив Юре выставленную вперёд ногу. Он отшатнулся, потом бросился вперёд, к немцам. Они стояли у заложенных окон и, чуть отодвинув железные листы, вовсю лупили из автоматов наружу. Юра занял позицию позади одного из солдат, похлопал его по плечу, чтобы потом не испугать, и сосредоточился на том, что происходит снаружи.
Гигант стоял к дому боком — видимо, рой жалящих пуль раздражал его, отвлекая от задуманного: отойти, разбежаться и на этот раз развалить проклятую коробку. Юра поймал в прицел коленный сустав и выстрелил дважды. Почему-то гранаты кончились. Он вставил очередной магазин, но гиганта за окном уже не было. Всё, подумал Юра, сейчас он нас завалит. «Аус! Аус!» — закричал он, но его никто не слышал, все куда-то палили. Юра подбежал к двери, встал в проёме. Гигант высился метрах в двадцати — и шатался. Он снова, как и в тот первый момент, когда Юра его увидел, пытался подобрать одну ногу, но сейчас явно не мог выбрать какую.